Стань лидером рынка! Техники ниндзя для революции в вашей нише - стр. 9
Это сильно отличается от моего детства. Милли, моя мать, работала учительницей иврита на полставки, была по совместительству исследователем рынка, а также время от времени значилась торговым агентом по продаже энциклопедии «World Book Encyclopedia». Мой отец, Джерри, был учителем в шестых классах, а в качестве дополнительного заработка подрабатывал репетитором. Моя еврейская семья прочно обосновалась в Левиттауне – в районе, где жили главным образом итальянцы и ирландские католики. (Мне потребовались годы, чтобы понять, что пешеходы[12] и протестанты – не одно и то же. Я думал, что знак «Не для пешеходов» означал религиозную сегрегацию.)
Построенный на сельских картофельных полях Лонг-Айленда, Левиттаун был крупным сообществом серийно выпускаемых односемейных домов, созданных для военнослужащих – коим был мой отец, – вернувшихся со Второй мировой войны. Дома были практически идентичны. У них не было подвалов, не было кондиционеров, не было гаражей. Был навес для автомобиля, одна ванная, три спальни и выгребная яма вместо канализационного трубопровода. Рекламные брошюры компании «Levitt & Sons» хвастали: «Не важно, какой из домов в Левиттауне вы выберете, вы все равно получите самый современный дизайн с новейшим оборудованием и функционалом».
В Соединенных Штатах Левиттаун стал прообразом загородной жизни. Мы могли доехать на велосипеде до общественного бассейна и играть на открытых полях. Мы с моими братьями и друзьями каждый день играли на улице в футбол, используя знаки «игры с мячом запрещены» в качестве ворот. Младшая лига была большой, и только позже меня начало смущать, что имя спонсора нашей команды – «Служба по очистке выгребных ям» – было также названием нашей команды, смело написанным на футболках нашей сборной.
В 1952 году мои родители заплатили $9000 за наш дом. Как и другие семьи в районе, с годами мы добавляли комнаты, включая дополнительную ванную и гараж на одну машину. К тому моменту, как я съехал в 1977 году, в одной комнате был кондиционер и время от времени в жаркие летние ночи я пробирался туда, чтобы поспать.
Моя мать верила в силу образования и была уверена, что в каждой семье должна быть энциклопедия. В то время энциклопедия из 22 томов продавалась за несколько сотен долларов. Большинство покупателей моей мамы приобретали по одному тому за раз, примерно по $20 за книгу. Моя мать всегда говорила мне, что нужно верить в то, что продаешь, и она искренне считала, что эти книги были для семей особым инструментом познания. Один из бонусов ее работы заключался в том, что у нас был весь набор энциклопедий плюс «Childcraft» (серия книг наподобие энциклопедий для детей младшего возраста), ежегодники и механическое интерактивное обучающее и испытательное круглое устройство, называвшееся «Циклопедия». Я потратил сотни часов, используя эти ресурсы, иногда даже без особой на то надобности! Оглядываясь назад, я понимаю, что они пробудили во мне любознательность и любовь к изучению всего нового.
Моя мать выступала за то, что учиться надо всю жизнь. Она слушала разговорные программы по радио всегда, когда у нее была такая возможность. Я помню, как часто спрашивал ее, зачем она тратит на это свое время, а в ответ она всегда говорила: «Если за каждый час, что я слушаю радио, я узнаю хоть одну новую вещь, значит, этот час прожит не зря».