Стальные скелеты Книга 1. О героях не плачут - стр. 24

Сначала Сомов что-то долго обдумывал, всю ручку изгрыз, потом начал старательно писать на листке бумаги. Почти уткнулся в листок носом и высунул от усердия язык. Дописал, покрутив в руках, полюбовался написанным – и подпихнул листок совсем заскучавшему Димке. Тот немедленно впился в него глазами, прочел:

ПОСЛЕ ПЯТОГО УРОКА НА ШКОЛЬНОМ ДВОРЕ БУДЕМ БИТЬ ПОГАНЫХ ПРИШЛЕЦОВ. КТО С НАМИ ПУСТЬ НАПИШЕТ ИМЯ.

У Дыма в груди что-то запульсировало все быстрее и быстрее, потом болезненно лопнуло. Он вроде и обрадовался: та тоска и злость, что давно поселились в нем, требовали выхода, а очередная бойня – отличный повод. Вот только вчерашний намек тренера… к концу бойни наверняка нагрянет полиция, и если Дымова схватят, то поставят на учет – и все, о метрополии можно забыть. Он сам обречет себя на тупую и безнадежную жизнь в провинции, станет, как те дядьки, отводить душу в очередях… Захотелось отказаться, сказать, к примеру, что должен проводить мать в поликлинику или сам записан к зубному. Вот только для Сомова эти оправдания ничего не значат, он уловит только одно: Димка струсил или продался америкосам. А как считает Ванька – считает весь класс.

За долю секунды прокрутив все это в голове, Димка выдавил на лицо ликующую ухмылку, крупно и четко вписал свое имя, а затем перекинул записку на заднюю парту. Уже через пару минут она, прогулявшись по обоим «русским» рядам, воротилась к Сомову. Ванька, шевеля толстыми губами, ее изучил и констатировал с довольным видом:

– Все вписались. Отлично. Красавы.

А после задышал тяжело, снова склонился над уже измятой бумажкой, и еще что-то там чиркнул. Снова передал Дыму:

– Еще раз пусти по рядам. Пусть пацаны будут готовы.

Димка заглянул в записку – и в мозгах у него похолодело, будто в ухо провалился кусочек льда. Теперь там под фамилиями был дорисован размашистый крест, и рядом стояла обведенная в кружок единица. Дым вопросительно посмотрел на Ваньку, ожидая подтверждения. Уж не сам ли Сомыч это придумал? С него станется, пожалуй. Но Сомов выпятил колючий подбородок, с важным видом произнес:

– Распоряжение САПа. Нашу школу выбрали по жребию.

Димка от этих слов как-то сразу подобрался. Стать членом САПа – это был запасной вариант, если вербовщики не отберут его как волонтера. Раз уж судьба остаться в провинции, то тогда только САП, а куда еще? Организация это жутко засекреченная, но Иван уверял, что их люди повсюду и внимательно следят за потенциальными новыми членами, сами выбирают, кого призвать в свои ряды. Настолько засекреченная, что Дым даже точно не знал, как расшифровать аббревиатуру названия. Первые два слова точно были СМЕРТЬ АМЕРИКАНСКИМ, а дальше – множество вариантов: ПРИЛИПАЛАМ, ПИЯВКАМ, ПРИЖИВАЛАМ, ПАДАЛЬЩИКАМ, после шли совсем уж неприличные. Но сути это не меняло. Из Димкиного класса Ванька единственный был по его же словам членом САПа на испытательном сроке – раньше восемнадцати не принимали. Врал Сомов или говорил правду, но авторитет его в школе просто зашкаливал, даже среди старшеклассников.

Крест в записке означал, что в какой-то из школ их провинции было очередное побоище с прилипалами и те грохнули одного русского. Или искалечили – при любом раскладе такой факт требовал немедленного и равноценного ответа. Но там, где это случилось, ответный удар не скоро станет возможен – туда нагнали полицию, солдат и дружинников, и до лета школа будет на военном положении. Но ведь америкосы везде одинаковы, разве нет? Вот и выбирается по жребию любая другая школа, туда отправляется разнарядка. На Димкиной только памяти такая честь выпадала их школе два раза, он тогда учился в младших классах и участвовать не мог. Но он, как и все, гордился, что задание САПа всегда выполнялось быстро и аккуратно, ребята жертвовали собой, своим будущим ради великой цели. И теперь, кажется, пришло его время все поставить на кон.