Стальной призрак - стр. 23
Старшина до последнего отстреливался от фашистов, прикрывая отход Задорожного и Началова. И ждал своего командира, когда тот тоже пролетит мимо на большой скорости, чтобы оторваться от врага. Снаряды у них, наверное, кончились, а может, остались только болванки, за ними шла пехота на бронетранспортерах. Вот и выбрались из танка, и заняли позицию за пеньками с танковыми пулеметами и гранатами. Сам старшина Шевыряв лежал за деревом, прижавшись к стволу плечом, уронив перед собой «ППШ».
Вечная вам память, ребята! И экипажу Бурлакова тоже. Я помечу на карте это место, доложу в штабе. А еще мы сядем и напишем родным. И расскажем, как дрались, как погибли их близкие. А после войны мы вернемся сюда… те, кто останется жив, и поставим памятник.
Глава 3
– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! – Коля Бочкин осторожно коснулся плеча командира, боясь потрясти сильнее.
Соколов промычал что-то нечленораздельное, но глаза не открыл. Даже через закрытые веки по пробивающемуся свету было понятно, что уже рассвело. Где-то в глубине подсознания мелькнули давно забытые детские воспоминания. Дом в деревни у бабушки под Куйбышевым, утро, петухи, солнце в окошко, запах реки и зелени. И можно не вставать, потому что каникулы и все лето принадлежит тебе. И рыбалка, и купание, и ночное у костра со страшными историями и печеной в золе картошкой.
– Товарищ лейтенант, я вам умыться приготовил, вставайте, – снова позвал Бочкин. – Вы приказали вас в восемь разбудить. А сейчас уже половина десятого.
– Ну, молодцы! – вяло ругнулся Соколов. – Командир приказал, а они тянутся, не спешат приказ выполнять. Через пять минут приду.
Сон мгновенно выветрился из головы. На его место с лязгом танковых гусениц вернулись воспоминания о вчерашнем прорыве и гибели двух экипажей.
Они дотемна пробивались к своим, путаясь в овражках и балках, потому что нельзя было включать фары. А потом вышли к шоссе и благодаря регулировщицам к полуночи добрались до штаба корпуса. Алексей вспомнил, как они вынимали из башни раненного осколком в голову Задорожного. Как в штабе корпуса Соколов, пошатываясь от усталости, докладывал о своем возвращении и передавал трофейные портфели с немецкими документами. Потом неожиданно вошел генерал Борисов, глянул мельком на закопченного танкиста и принялся жадно просматривать немецкие документы. Потом отложил их в сторону и подошел к Соколову.
– Ну, ты молодец, лейтенант! – заглядывая Алексею в глаза, произнес генерал. – Ты просто не знаешь, какой ты молодец! И штабную колонну уничтожил, и танки вывел, и документы доставил. Ребят твоих жалко, конечно. Но на то и война – гибнут лучшие, самые смелые. Спасибо, сынок!
– Служу Советскому Союзу, – попытался по-уставному ответить Соколов, сжатый сильными руками Борисова.
– Давай, отдыхай! Начштаба, распорядись, чтобы танкистам хаты поуютнее предоставили под расквартирование. С утра машины к ремонтникам и чтобы как новенькие. Тебе, Соколов, спать до обеда, а в четырнадцать ноль-ноль быть в штабе. У меня каждый танк сейчас на счету.
Открыв глаза, Алексей посмотрел на деревянный потолок хаты, прислушался к звукам снаружи. На подоконнике что-то зашевелилось. Повернув голову, Соколов увидел пеструю курицу. Птица сидела, нахохлившись, то и дело растопыривая крылья и встряхивая ими, как будто пыталась улететь. На человека она смотрела с недоверием, наклоняя голову то влево, то вправо.