Стальной лев. За Родину! За Троцкого! - стр. 29
Невозмутимый, педантичный, исполнительный и суховатый Коба на первый взгляд сильно проигрывал Льву. Тот был истинным «Пламенем Революции» и ее «Трибуном». Горячий, резкий, очень вспыльчивый Троцкий, с его громадной харизмой и мощнейшим даром убеждения, необыкновенной энергетикой, выглядел настоящим революционером, «Робеспьером Русской Революции». На этом фоне Иосиф Виссарионович был незаметным скромным серым пятнышком рядом со «Светилом».
Авторитет и популярность Льва были громадными, особенно в рядах солдат и матросов. Об этом знали все. Сталин тоже набирал себе вес, но не популярность. Не быстро. Он оказался неоценимым помощником Ленину в решении практических задач. В партии открыто поговаривали, что Коба – протеже и человек Ильича.
Такая смесь изо льда и пламени, тандем Троцкого и Сталина, очень беспокоила вождя. Ситуация могла стать взрывоопасной, а Лев еще и Дзержинского просит ему прислать. Юзеф отлично сработался со Сталиным, но его «демоническое» стремление навести везде и всюду революционный порядок, причем в основном карательными мерами, иногда очень напрягало.
Дзержинского панически боялись не только простые люди или саботажники и контрреволюционеры, его опасались и соратники по партии, и достаточно сильно, если учесть участившиеся в последнее время попытки лишить «Рыцаря Революции» и его чекистов чрезвычайных полномочий и права расстреливать на месте по приговору «троек». Фактически без суда и следствия.
Ленин пока противился таким попыткам, не порицал их прямо, но и не давал хода, хотя товарищ Юзеф и сам признавал, что некоторые несознательные чекисты злоупотребляют своим положением. Однако Феликс Эдмундович строго следил за чистотой рядов ЧК и, при наличии доказательств, действовал быстро и жестоко. Чрезвычайные полномочия Дзержинского позволяли контролировать достаточно буйную партийную вольницу, и поэтому лишаться такого рычага воздействия на соратников по партии Владимир Ильич не собирался. Пристрастие Феликса к «балтийскому чаю» и вообще кокаину, особенно с тех времен, когда в 1917 году во всех аптеках Питера был конфискован весь кокаин и спирт, было единственным, что действительно беспокоило Владимира Ильича. Поговаривали, что именно Дзержинский и был автором рецепта «балтийского чая».
Иногда Владимир Ильич опасался, что Феликс Эдмундович в какой-то момент сорвется, как бывало с его чекистами, но Юзеф держался. Он стал очень нервным, дерганым, подозрительным и иногда неадекватным. Эта неадекватность прорывалась только в отношении врагов Революции, при расстрелах и допросах. В абсолютной верности Железного Феликса можно было не сомневаться. Его воля действительно была «железной».
Троцкому необходимо было очень сильно поступиться своими амбициями, чтобы вызвать именно эту пару себе в помощь. Они не дадут ему сесть себе на шею, а с такими полномочиями, как у них, в некоторые моменты смогут отдавать приказы Льву Давидовичу, и он не может этого не понимать.
В том, что эта троица, при условии что Троцкий и Сталин не разругаются, способна решить практически любую проблему и справиться с практически любой ситуацией, вождь не сомневался. Но, зная Льва Троцкого, Владимир Ильич опять начинал сомневаться, и его размышления шли по кругу, что его уже начало раздражать. Поэтому он очень обрадовался возможности перестать мучить себя этими мыслями, когда ему доложили, что на прием пришел товарищ Сталин. Владимир Ильич даже вздохнул с облегчением. Пора раздумий прошла, пришло время действовать.