Стальной лабиринт - стр. 37

Карие глаза Нины панически округлились. Что еще за неведомая клик-клик-напасть?

Но напасть была ведомая. Звали ее Чориев в экзоскелете.

– О-о, да это же старый гребанько Дзо! – радостно воскликнул Субота.

– Или лицо, на него похожее, – с несмелой улыбкой уточнила военюрист Белкина.

– Чориев, без вариантов, – подытожил Растов.

Только Фомин ничего не сказал. Потому что его сознание находилось в те минуты далеко-далеко, на осетровой ферме его родителей, возле города Астрахань, планета Земля.

Чориева было решено подождать.

Когда наводчик наконец догнал их, они двинулись чуть быстрее – теперь Чориев нес Фомина в своих неутомимых стальных ручищах, как жених невесту на ступенях Дворца бракосочетаний.

Через час с небольшим у Чориева в экзоскелете сели батарейки, зато вся компания наткнулась на красивый красный мобиль, одну из классических моделей «Руссо-Балта».

Растов припоминал: такую водил один из секретарей отца, подлюнчик Лелякин.

По всей видимости, красотку бросили в день объявления войны – такая дата стояла в строке «последнее включение двигателя» на экране ее бортового парсера.

Субота, любивший во хмелю порассказывать про свое беспутное детство в социально неблагополучных районах Читы, без колебаний высадил боковое стекло «Руссо-Балта» подвернувшимся под руку камнем.

Еще две минуты надсадно выла сигнализация. Но Субота, налив из фляги воды в ему одному ведомую микросхему, быстро ее удушил.

Пока ехали к лесу, Растов сам не заметил, как заснул. Кажется, на коленях Нины.

– Ты не представляешь, как они громко жуют, эти гусеницы тутового шелкопряда! Когда они всей бандой листья жрут, над округой стоит такой неописуемый громкий звук… как будто несколько тысяч продавцов из обувных магазинов решили устроить адский флешмоб, достали из коробок с туфлями папиросную бумагу и ею шу-шу, шу-шу… шуршат нарочно, чтобы ты побыстрее умом тронулся… Если бы я знала раньше, я бы никогда ни одной шелковой вещи себе не купила… Носила бы всю жизнь синтетику. Ну, или хлопок…

«Как тогда, на фильме «Катилина», – подумал Растов, проваливаясь в дрожащее сладкое забытье.

2600–2610-е гг.

Архипелаг Фиджи – Калуга – Москва

Планета Земля, Солнечная система

Константин родился 28 марта 2589 года в семье молодого энергетика Александра Растова, всего лишь год как обосновавшегося на своем первом, полученном по распределению, месте работы – Четвертой термоядерной электростанции острова Вануа-Леву, архипелаг Фиджи, – и его супруги, Марии Голуб, одногруппницы Александра по институту.

Подобно всем прочим объектам острова Вануа-Леву, ТЯЭС-4 обслуживала потребности огромного города, известного в России как Столица, а в Европе как Метрополис – церемониального центра Объединенных Наций, величайшей империи в истории человечества.

Саша и Маша познакомились в оркестре русских народных инструментов, где застенчивый молчун Александр Растов играл на балалайке, а Мария Голуб, обладательница косы-питона и обстоятельных, не девичьих бедер, – на цимбалах.

Рождению малыша радовались не только Мария и Александр, но и весь этаж новопостроенного семейного общежития при электростанции. Фантазией архитектора-индуса оно было стилизовано под распустившийся лотос, и Константин был первым ребенком, появившимся у обитателей каменного цветка. Многие молодые семьи восприняли его появление как хороший знак.