Стальной альков - стр. 23

Казалось, что я расположился на террасе фантастического итальянского небоскрёба. Там, внизу, порт энергично работал на мировую войну. Громадный рот Италии был разинут навстречу углю, который неустанно подвозили к нему караваны судов, избежавшие столкновения с субмаринами, этими микробами, снующими по морским венам-артериям.

Один из этих караванов смутно виднелся на линии горизонта. Горы угля, проглоченные поездами, приводили в действие силы, питающие фронт, багровеющий огнём. Внизу, подо мной, беспорядочно перемешаны суда и поезда.

Поезда проникают между судов. Непринуждённая элегантная симметричность переплетений серебристых рельсов. Рельсы сверкают, как законы, повелевающие медлительными астматическими поездами, окутанными революционными дымами. Тяжёлые баржи, зажатые в воде, покрытой угольной пылью. Их разгружают микроскопические человеческие фигурки, быстро переносящие на голове корзинки с углём, перебегающие по гибким колеблющимся подвесным мосткам. Люди, снующие взад и вперёд среди барж, и высокие, осыпанные блёстками горы угля. Потные обнажённые торсы тоже блестят.

Солнце повелевает сверху, управляет всем, как кроваво-красный механик с вращающимися золотыми руками, выдвигая антенны, подъёмные краны и электропогрузчики, движущиеся вдоль железных мостов, маслянисто катящиеся и переносящие на своих напряжённых плечах жадные металлические челюсти с углём.

Упорная солидарная воля войны заставляет вздуваться бицепсы погрузчиков, гордо вращающихся на своём основании, вызывая неустанное патриотическое восхищение домов, окружающих порт амфитеатром.

Неистовое кипение солнечного золота среди кораблей. Спирали, фантазии, разветвления серовато-белых жемчужных дымов, приветствующие далёких бойцов.

Но нарастает давление моря, наполненного до краёв кобальтом и стремящегося перелиться через край дамбы: свежайший кобальт, отскакивающий от мола и брызгающий на мой воротник пулемётчика Сент-Этьен, дробящийся на синие осколки в стёклах последнего этажа Сан-Бениньо. Эти стёкла служат мишенью для пушек вероятного неприятельского отряда.

Напротив приближается и очерчивается в открытом море дружеский караван пёстрых судов.

12. Нет! 22. Остальные ещё прибывают. Их 29.

Солнце окрашивает их. Прыгают, извиваются, перекрещиваются цветные динамичные линии на их корпусах, мачтах и трубах. Они все закамуфлированы. Не имея возможности войти в переполненный порт, они располагаются длинной линией параллельно дамбе. Это зрелище наполняет меня энтузиазмом. Вид кораблей радует взгляд. Я кричу своим друзьям пулемётчикам, все вскакивают, все захвачены опьяняющей синевой открытого моря:

– Вот первая великая футуристическая экспозиция! Открытый зал с 50 км. кобальтового пола. Двадцать девять гигантских картин и движущихся цветных пластических комплексов. Поглядите! Эта розовая линия первого корабля справа, эта изящная округлая линия наводит на мысль о женской груди, в то время как в действительности она скрывает его чрево. Настоящая грудь, окрашенная в тёмно-синий цвет, вздымается вдали, в синеве открытого моря… На втором корабле острый чёрный угол почти на поверхности воды заставляет думать о низком бушприте[55] небольшого парусника. Эти суда были закамуфлированы английскими судовладельцами по эскизам английского художника футуриста Невинсона