Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду - стр. 5
– И еще чем? Дальше как было?
– Так и было. Вылил ту воду сначала ведром, затем черпаком и залил у колодца свежую.
– Дно котла чем вытирали?
– Ничем. Вычерпал всю воду и залил свежую.
– Никто не мог залить что-нибудь в котел?
– Не должно. Мы все время были рядом.
Подошли командиры роты и замполит – старший политрук Титов. Уже кто-то им доложил о случившемся. У кухни собирались красноармейцы и командиры – пришли с котелками за завтраком.
– Что натворили? Докладывай, доктор!
– В кашу какая-то масса попала, темная, как мазь.
– Откуда попала? Кто мог подсыпать? Людей травить вздумали, горе-кашевары. Под трибунал пойдете все и ты с ними! Ты присутствовал при закладке продуктов? – уставился он на меня.
– До поздней ночи обсуждали, как все делать, все просмотрели, кухни проверили и протопили. Проинструктировал поваров, где воду брать и когда закладывать продукты...
– Я спрашиваю: при закладке продуктов присутствовал?
– Нет. Очень поздно было.
– Вот и будешь отвечать в первую очередь. Не дай бог, если будет хоть одно отравление. Первый пойдешь под трибунал.
– Не повар я. Не я кашу готовил и не должен себя привязывать на все время к кухне.
– Молчать! Оправдания мне не нужны. Я приказал заниматься тебе питанием, доктор, тебе! И с тебя спрашивать буду. Комиссар! Собери всех людей, кто уже кушал кашу, в одно место и наблюдайте за ними, а ты, доктор, пойдем со мной.
И командир быстрой походкой пошел к своей машине с будкой, в которой размещался. Что-то меня осенило, и я подошел ко второй кухне, открыл крышку котла, где заварили чай, и черпаком провел по дну и стенке котла. Так же набралась в черпак густая черная масса. Побежал в машину к командиру с черпаком. Он звонил в штаб бригады и докладывал о чрезвычайном происшествии в роте и просил для расследования направить представителя особого отдела.
Я попытался ему доложить свои соображения, но он и слова сказать не дал. Замахал рукой, а когда положил трубку – разошелся. Из его уст посыпался поток брани вперемешку с матерщиной. Впервые в жизни получил разнос в самых хлестких выражениях. Он сказал, что кто-то пытался вывести людей из строя, чтоб сорвать отправку их на фронт, и я помог этому отсутствием бдительности. И не миновать мне трибунала, поскольку я должен четко выполнять его приказания, а не пускать дело на самотек. Не должен отходить от кухни, пока вновь испеченные неопытные повара чему-нибудь научатся. Оказывается, я маменькин сынок, которому нельзя доверять, что при первой возможности он избавится от меня и все в таком духе. Я стоял навытяжку и слушал. Забыл, что у меня в руках черпак со злополучной смазкой. Когда он уже, как мне показалось, выговорился, я вставил несколько слов.
– Зачем вы кричите и так оскорбляете меня?
– Молчать, сосунок! Еще поучать меня вздумал, – перебил он меня, – людей травишь, а мне молчать.
– Прошу не оскорблять меня.
– Травишь людей, а мне любоваться тобой!
– Никто не отравлен, котлы были покрыты антикоррозийной заводской смазкой, и повара не сняли ее с поверхности котлов, – удалось вымолвить мне. – В котле, где чай, тоже такая смазка. – И я протянул ему черпак.
– Вот видишь! Кто должен проверять котлы? Кто должен был контролировать все, что касается питания? Кто, я спрашиваю!? Кому я приказал отвечать за приготовление пищи? Отвечай! Не мне же всем заниматься.