Сталинградский апокалипсис. Танковая бригада в аду - стр. 13

Вспыхнул смех с истерическим надрывом. Пострадавший все еще находился без сознания, и я стал делать ему искусственное дыхание. Послал одного красноармейца к нашему вагону за носилками и комплектом «ПФ». Наверху цистерны вокруг люка еще толпились красноармейцы, наполняя этой массой котелки, банки, фляги, передавали их вниз и набирали в новую посуду. Среди этого шума и хаоса раздалась команда:

– Прекратить разбой, строиться!

Галдеж и хохот заглушили эту команду.

– Выходи строиться! Смирно! – повторно последовала команда.

Никто не обратил внимания, хотя узнали голос командира роты.

– Смирно! – прозвучало еще раз. – Строиться!

Не помогло. И вдруг прозвучали выстрелы. Командир роты Михайловский стрелял в воздух. Хохот стал затихать. Всех сдуло с цистерны. Раздался голос старшины роты Николаева:

– В шеренгу по два, становись! Равняйсь! Смирно! – и подошел к командиру, который дрожащей рукой никак не мог попась пистолетом в кобуру, висевшую у него на ремне где-то сзади на спине.

– Товарищ военный инженер! Красноармейцы по вашему приказанию построены. Старшина роты Николаев, – и что-то тихо ему сказал. Командир вытащил из пистолета магазин с патронами, выстрелил в воздух оставшийся в стволе пистолета патрон, вставил магазин в пистолет и положил его в кобуру, клапан которой остался незастегнутым. Военнослужащие стояли в строю с расстегнутыми воротниками, со сбитыми набок ремнями, кое-как надетой пилоткой. Гимнастерки и брюки были вымазаны липкой массой. Некоторые были с оружием, большинство без. В руках держали котелки, банки, фляги, один – ведро. На лицах – жалкие, виноватые улыбки. Командир обошел строй, встал перед ними и с презрением процедил сквозь зубы, подчеркивая каждую фразу:

– На кого вы похожи? Скоты! Дикие животные! Грабители народного добра! Расстрелять вас мало! Меда захотели? Не исключено, что это отрава. И черт с вами! Туда вам и дорога. Где оружие остальных? Где оружие?!

Строй молчал, люди переминались с ноги на ногу.

– Где твоя винтовка? – обратился к одному, затем к другому: – Где твоя? Куда дели оружие?

– В вагоне осталось, – послышались голоса.

– Понимаете ли вы, до чего дошли? Время военное. Вы бойцы Красной Армии. Приняли присягу. Тяжелую войну ведет страна, а вы мародерством занялись у своей же страны. Я отдам вас под трибунал. Всех!

Быстро зашагал вдоль строя, остановился и сказал:

– Котелки и ведро оставить здесь. Всем снять ремни, оружие и отдать старшине. Вы арестованы.

Улыбки с лиц исчезли. Послышались недовольные голоса, возгласы.

– Выполнять приказ! – Командир взялся за кобуру пистолета.

Стали снимать ремни, винтовки и складывать возле старшины.

– Лейтенант Завгородний, старшина! Ведите арестованных. Посадить в отдельный вагон. Младший командир Синицын и красноармеец... Как твоя фамилия?

– Нагиба, товарищ командир.

– Возьмите оружие и ремни и следуйте за арестованными.

Я возился с пострадавшим. Из нашего вагона два водителя принесли мой комплект «ПФ» и носилки. После инъекций аналептиков солдат стал приходить в сознание. Командир спросил у меня, что это за масса в цистерне. Я не знал – раньше не встречал. Один из водителей сказал, что она похожа на патоку. Пострадавший, как и многие другие, пытался зачерпнуть патоку, нагнувшись в люк. Товарищи ради шутки приподняли его за ноги и протолкнули внутрь цистерны. Эта шутка, к счастью, закончилась благополучно. У цистерны поставили часового. Люди объелись патокой на месте, многие успели унести в котелках еще до эпизода с арестом и также ели и угощали других. Старшина роты прислал писаря с хозвзвода, и тот набрал два термоса. Вскоре патока дала о себе знать. У многих расстроился живот, и пострадавшие испытывали большие неудобства из-за частой необходимости справлять нужду.