Сталинград. Том второй. Здесь птицы не поют - стр. 3
За дельные, судьбоносные данные – награда за мной! Слово начальника штаба дивизии.
Это «слово» полковника Беляева, как острые шпоры – коня, подрезвило Хавив. Это «обещание» – давало реальный шанс, сбыться его заветной мечте: прогрызться – протиснуться любым способом в структуру всесильного НКВД, – служба, которая открыла бы ему новые горизонты и перспективы карьерного роста. Чёрт побери! Рекомендация начштаба дивизии, вовремя замолвленное словцо в Особом отделе, перед которым трепетали положительно все, от рядового до генерала, – было лучшей протекцией. Словом, игра стоила свеч, и политрук с пущей рьяностью удвоил усилия.
За время службы в 100-й дивизии (второго формирования1), за дни и месяцы фронтовой жизни в 472-ом полку, капитан Хавив умудрился наладить немало нужных связей, но ещё больше нажил – недругов. Последний конфликт 25 октября, когда в командном блиндаже комбата воронова, собрались боевые товарищи офицеры поздравить героя – храбреца именинника Магомеда Танкаева, – пополнил чёрный список недругов замполита. Злопамятный по природной жиле, мнительный и коварный, он не прощал обид, лаская и лелея в своей еврейской душе старую восточную истину: «Месть – это блюдо, которое хорошо подавать на стол холодным».
На войне, как на войне, – каждый день, а то и час преподносит – взрывает свои «сюжеты» – успевай, крутись! Бой за господствующую высоту 178,0 не правобережье, дал свои плоды. Пленных немецких солдат было в избытке, но почти все они на беду дознавателей оказывались волонтёрами – ополченцами, знания которых о дислокации регулярных войск группировки, как правило, заканчивалось своим окопом и сектором обстрела. Настоящих вояк было мало, – живыми они не сдавались, что уж говорить о кадровых офицерах!
И вот улыбка Фортуны! Удача сама шла в руки политрука – два офицера Вермахта – о таком подарке судьбы можно было только мечтать.
«Вот он твой…момент истины! И сталь плавиться, если есть сила огня… – молотил в висках и придушенно клокотал в горле внутренний голос. – Гляди не оплошай! Не выпусти Синюю птицу из рук! Превзойди себя, но выбей из них секретную информацию. Это твой шанс, Борис! Это твой шанс…шанс…»
И Борис на совесть взялся за дело.
Капитану Хавив определённо нравилась рьяная, по-собачьи преданная, исполнительность бывшего штрафника Воловикова. За его ураганный напор, дикую выдумку и виртуозность в деле дознания, Борис Самуилович даже окрестил его «Моцартом». «Гена-Моцарт», с ядовито – ласковой издёвкой называл он своего подручного, и эта странная прихоть капитана, была где-то даже по нутру свирепому костолому, – беглый, но тёмный ум которого, ни сном – ни духом, не ведал – кто такой «Моцарт».
Оценивая усердие сержанта, политрук смеялся за чаем, в кулак: «Ты на допросе дьявол, а я ангел, а вместе мы, я извиняюсь, как ни крути, – гармония мира. Хм…а, ведь, и впрямь-таки, недурно звучит…
Впрочем, «симпатию» эту, Борис Хавив держал под замком, строго следуя хитромудрым заветам отцов, убеждённо полагая, что презренных «гоев» – русских, хохлов, белорусов, равно как и других иноверцев, следует держать на расстоянии, но на коротком поводке – умело использовать во благо своего карьерного роста, в решении личных потребностей, при этом всегда имея запасной «крысиный коридор» в случае грозного, непредвиденного грядущего завтра.