Сталинград. Том седьмой. С чего начинается Родина - стр. 19
Нет, не менты в камуфляже с автоматами, дубинками и наручниками беспокоила его, не бритоголовые братки, валявшиеся на асфальте…Но те, кто скрывался в чёрном «мерседесе», кто давно уже преследовал и следил за ним.
Перед тем, как покинуть парковку, он ещё раз бросил взгляд на зловещую машину. «Мерседес» исчез. Словно незримый великан накрыл его своей ладонью и, как игрушку, перенёс на другой проспект Москвы. Свято место пусто не бывает. Свободный прогал в строю машин занимал теперь белый «форд».
…»Мерседес» растворился в потоке машин, но тяжёлый осадок остался. Такое ощущение он часто испытывал на фронте, чувствуя среди холода промёрзших стен развалин живую теплоту огневых точек, заложенных мешками бойниц, укрытых у фундамента пулемётных и снайперских гнёзд. Ему опять казалось, что к его лицу прилипла тончайшая паутина, что он вновь в перекрестье оптического прицела и мушка, прилипшая к его лбу, уж никуда его не отпустит.
Желая избавиться от гадкого ощущения, сбросить с себя мнимую тенету, рассечь сей неотвязный поводок, он втискивался в толпу, попадал под сердитые окрики и толчки, надеясь, что чужие локти и плечи порвут липкие нити. Тщетно.
…Вот и теперь он спускался в метро, теша себя надеждой, что створки двери наконец перекусят эту проклятую нить…И он, освобождённый от слежки, умчится прочь в серебристом вагоне. В чёрном туннеле подземки мелькали лампы, блестел металлический поручень, и в свете и громе неслась за ним эта чертова нить, словно тонкое волокно световода, точно нацеливая на него чей-то зоркий немигающий глаз.
К 22.00 измученный, злой и уставший, он добрался до дома. Состояние мерзкое. Казалось: Москва сжала свои каменные клещи, выдавила таких, как он, словно косточки из фрукта, выбросила из квартир на улицы, выставила под люминесцентными лампами у заплёванных кафельных стен, разбросала по полутёмным дворам, где стояли зловонные мятые баки с отбросами, где справляли нужду взлохмаченные в драном рубище бомжи, пили водку, делили дневную добычу и били друг другу морды.
Перед тем, как нырнуть в арку двора, он ещё раз обернулся. Долгим внимательным взглядом оглядел дорожную трассу и фасад городского парка…В январских, сине-фиолетовых сумерках контуры зданий и жерла улиц, обрызганные фонарями, в длинных блёстках пролетающих автомобилей, казались накрытыми одним гигантским прозрачным колпаком. Над всем этим, сквозь копоть и пургу, с высоченной рекламы, словно кровавая рана, жутко пылало рекламное табло «Кока-Колы», и на нём покровительственно, как печать Вселенского Зла, проступали сакральные цифры 666.
* * *
– Миша-а! Ну наконец-то вернулся…все нервы сожгла! Бог мой, что с тобой? – она со страхом смотрела на него. – Господи, на кого ты похож? Весь в грязи и в крови! Тебя сбило машиной?
Он не ответил. Стянул перчатки, бросил на трельяж.
– Так точно. Как Жорка Бурков…в «Стариках-разбойниках», – он усмехнулся, пытаясь свести разговор на шутку. – Так ерунда, потолкались у метро… – Он скинул ей на руки тяжёлый кожан.
– Сам ты…старик-разбойник… – она закусила губу, но не сдержалась. – Не пойму? К тебе приставлен водитель, персональная «волга»…а ты?
– Ты же знаешь, Вера, – он набросил на крючок мохеровый шарф, – «наши люди на машине в булочную не ездят».