Сталинград - стр. 71

– записал в дневнике Рихтгофен всего за три дня до этого. У Паулюса были для того основания, а самого Рихтгофена крайне раздосадовала директива, гласящая, что отныне главной задачей люфтваффе является уничтожение русских танков.[211] Летчики-истребители считали стрельбу по наземными целям ненужной и к тому же рискованной работой. В ней не было утонченного артистизма воздушного боя, в то же время любой русский пехотинец, паливший в воздух из простой винтовки, мог случайно сбить самолет.

Рихтгофен, бывший из-за жары в одной рубашке, со сдвинутой на затылок фуражкой, сухо поздоровался с Хубе. Потом он сказал, что по приказу ставки фюрера все силы 4-го воздушного флота переброшены под Сталинград, чтобы помочь окончательно разгромить русских. «Воспользуйтесь этим случаем, – закончил Рихтгофен, обращаясь к Хубе. – Вас будут поддерживать 1200 самолетов. Завтра я уже не смогу обещать вам так много».[212]

Днем танкисты, щурясь на ярком солнце, увидели в небе волны бомбардировщиков – «Юнкерсы-88» и «Хейнкели-111», а также эскадрильи «штук», летящих к Сталинграду.[213] Возвращаясь назад, пилоты включали сирены, приветствуя наступающие части. Танкисты с воодушевлением махали им руками. Вдалеке уже были видны столбы дыма, поднимающиеся над городом, который штаб 6-й армии в пропагандистском рвении окрестил городом Сталина, тем местом, откуда началась красная революция.[214]

Для жителей Сталинграда воскресенье 23 августа стало днем, который они никогда не забудут.[215] Их прекрасный город с зелеными парками вдоль крутого правого берега Волги и высокими белыми жилыми зданиями, которым сталинградцы так гордились, превратился в преисподнюю.

Конец ознакомительного фрагмента.