Сталинград-2042 - стр. 19

– Береги себя, Машуля, – сказал Иван сорвавшимся голосом.

– Ты тоже береги себя, милый, – Маша утерла слезы, – привози к нам свою маму, будем все вместе держаться.

– Хорошо, постараюсь, – Иван незаметно смахнул, будто попавшую в глаз соринку и сел в машину, – берегите себя, ребята, дай бог еще встретимся.

Все расступились, машина медленно тронулась и покатила к выезду из двора. Бабушка перекрестила ее, губы беззвучно зашевелились, читая молитву. Ребята пошли вслед за машиной, провожая ее до самых чугунных ворот. Автомобиль повернул направо на набережной, а Маша все шла за ней, и махала рукой ей в след. Ребята отстали, остановились на углу дома и все дружно закурили. Маша проводила Ивана до угла усадьбы Рукавишниковых, но когда машина свернула направо в переулок, пошла обратно.

– И мне дайте сигарету, – попросила она ребят.

– Ну и мне тогда, – бабушка как раз доковыляла до них тоже.

Они покурили впятером, подойдя к перилам чугунного ограждения набережной и глядя на Волгу, безмятежно текущую далеко внизу. И если бы не дым, все еще стелящийся слева из-за Кремля, ничего бы не напоминало о вчерашнем кошмаре. Памятник Нестерову по-прежнему стоял на своем пьедестале, и издали никаких разрушений видно не было. Если приглядеться, то можно было увидеть несколько разбитых окон, сорванные куски крыш, разбросанные ветки деревьев, но, в общем, набережная имела вполне мирный вид. И только отвратительный запах чего-то горелого с каким-то непонятным химическим привкусом висел в воздухе.

– Ладно, давайте прощаться, – Андрей первым докурил, выбросил бычок в урну и пожал руки парням, – Маша, Елена Владимировна, до свидания, может, когда встретимся еще.

– До свидания, мальчики, берегите себя, – бабушка с Машей почти хором ответили и обе заплакали. Все обнялись на прощание, и ребята разошлись, Дима и Юра к Кремлю, Андрей в противоположную сторону.

Бабушка пошла к своему подъезду, и Маша вдруг заметила, идя за ней, как сильно та постарела и ссутулилась со вчерашнего дня.

Иван вырулил на улицу Пискунова и скоро проезжал перекресток, у которого вчера вечером они все вместе отмечали его день рождения. Бросил взгляд на выбитые окна, перевернутые столики и сердце кольнуло. Казалось, это было не вчера, а год назад, настолько нереальными сейчас представлялись события прошлого вечера, что память отказывалась с ними смириться, будто блокировала их из чувства самосохранения.

Но это был не сон, и чем дальше проезжал Иван по улице, тем больше находил отметин вчерашних событий. Вот трамвай с выбитыми стеклами замер на следующем перекрестке, на его борту запеклись сгустки крови, видно людей порезало осколками. Вот сгрудились несколько автомобилей, отброшенных друг на друга ударной волной и смятых, словно консервные банки. Никто их не пытался убрать, видно городским службам было не до этого. Светофоры, как ни странно, работали, машин было не много, но доехав до Ильинской, дорогу пересекла колонна бронетранспортеров и армейских грузовиков, направлявшихся к центру города. Гаишники куда-то пропали и Иван с облегчением вздохнул. Главное, отъехать подальше от Горького, а дальше можно будет показывать справку с бронью, он предусмотрительно всегда возил ее с собой с документами. Но в городе каждый уже знал, что Горьковский автозавод разрушен, она бы не помогла, останови его патруль здесь.