Сталин или русские. Русский вопрос в сталинском СССР - стр. 21
Говоря о расхождении Ленина и Сталина в вопросе единого государства, когда Ленин отстаивал концепцию Советского Союза, а Сталин – концепцию Советской России, Мартин подчеркивает: «Сохраняя РСФСР, вместо того чтобы создать СССР, Сталин не собирался усиливать позиции русских, наоборот, он хотел их ослабить. Больше всего он боялся отдельной русской республики…»[70]
О том, что Российская республика внутри СССР не является республикой русских, Сталин сказал сам: «У нас фактически нет Русской республики. Имеется Российская Федеративная Республика. Она не Русская, она Российская»[71]. Эти слова прозвучали на пленуме ЦК в декабре 1925 года, где обсуждался вопрос о переименовании партии из Российской коммунистической во Всесоюзную коммунистическую. Абсолютно логичная и даже запоздалая смена вывески, ведь партия действительно была всесоюзной и никак не замыкалась в границах Российской республики. Кроме того, слово «российская» в названии партии возмущало некоторых украинских руководителей. Сталин был за переименование, а трое из его ближайших соратников – Ворошилов, Микоян и Орджоникидзе – были против.
Ворошилов сказал: «Тогда, по логике вещей, нужно будет создать Русскую Коммунистическую партию… чтобы русские товарищи не сочли себя оскорбленными и чтобы не разжигать русский национализм»[72] (у РСФСР, в отличие от прочих союзных республик, никогда не было своей компартии). Микоян добавил, что существует «опасность создания двух партийных центров в Москве, поскольку наряду с общим ЦК партии будет создан и ЦК РКП [Русской коммунистической партии], которая объединит две трети целой нашей партии, а это будет опасно и вобьет клин и приведет к тому, что создать раскол в партии будет гораздо легче»[73].
Полностью разделяя мнение о недопустимости создания Русской компартии и даже компартии РСФСР, Сталин заявил, что такой угрозы нет. Опасения Микояна он назвал «комичными». И действительно, намерения создать республиканскую компартию у «русских товарищей» появятся только к концу сталинского правления, да и то не будут высказаны публично (об этом – в главе 7). Аналогично, в отличие от союзных республик, РСФСР не имела и других рычагов влияния – своего комсомола, своей Академии наук и своего телерадиокомитета (он появился только в 1990 году).
Мартин отмечает: «В то время как правительства Украины и Белоруссии активно отстаивали национальные интересы этих республик, руководство РСФСР функционировало скорее как второе центральное правительство… действовало скорее в интересах центральных властей»[74]. Оба совнаркома – российский и всесоюзный – долгое время возглавляло одно и то же лицо: до 1924 года – Ленин, до 1929-го – Рыков. Казалось бы, это могло усилить РСФСР, но вышло наоборот – ее интересы приносились в жертву намерениям всесоюзного правительства. РСФСР не препятствовала перекачке денежных и людских ресурсов в другие республики и не отбивалась от их территориальных претензий.
Непритязательность русских Сталин объяснял через их величие: русский народ «самый большой, самый культурный, самый индустриальный, самый активный»[75], а потому не нуждается во всевозможных благах, доступных нацменам. По сей день русским сталинистам доставляют огромное удовольствие такие комплименты из уст «отца народов», но на практике они значили только одно: русские сильны, а потому всем должны, и никто не должен русским. Стоит ли рабу благодарить хозяина за восхищение его здоровыми зубами и широкими плечами?