Сталин и ГРУ - стр. 18

В Берлине руководитель коминтерновской «четверки» своим поведением расконспирировал себя почти полностью. Берзин в докладной записке писал:

«Его расконспирированию усиленно содействует еще и т. Л.Р, которая как корреспондентка Известий ВЦИК посещает заседания рейхстага, сносится с немецкими социал-демократами, бывает на официальных собраниях Берлинской коммунистической организации и, имея, без сомнения, за собой наблюдение, – в то же время ежедневно 2 или 3 раза посещает квартиру т. Андрея (сообщение тов. Алекса)».

Проанализировав сложившуюся в Берлине обстановку, действия Степанова, Алекса и сотрудников берлинской резидентуры, обслуживавших коминтерновских эмиссаров, Берзин пришел к выводу, что обвинения Радека по отношению к Степанову беспочвенны и лишены серьезных оснований. В докладной записке Уншлихту он писал:

«Обвинения, выдвинутые тов. Андреем против тов. Степанова, в значительной степени носят теоретический характер, и совершенно верно, что, абстрактно рассуждая, отдельные случаи можно рассматривать как вопиющее нарушение основных правил конспирации. Но практик не может действовать только по теории, а должен делать то, что позволяют условия, и я берусь утверждать, что тов. Степанов сделал все от него зависящее, чтобы удовлетворить требования четверки».

Берзин, несомненно, общался со всеми членами «четверки». Очевидно, тогда и сложились у него дружеские отношения с советским полпредом в Германии Николаем Крестинским, входившим в группу коминтерновских эмиссаров. В общем командировка в Берлин, хотя и короткая, дала возможность Берзину ознакомиться с положением дел в Германии и лучше понять достоинства и недостатки в работе берлинской резидентуры советской военной разведки.

Начальник Управления

В начале 1924 года международное положение Союза изменилось к лучшему. Многие европейские страны, правильно оценив обстановку, поняли, что с огромной страной на востоке надо считаться, признавать ситуацию такой, какая она есть. Советский Союз вступал в полосу признания и установления нормальных добрососедских отношений с европейскими странами. Перемены почувствовали и в Разведотделе. И начальник отдела Арвид Зейбот решил использовать новую обстановку и еще раз попытаться уйти из разведки на какую-либо гражданскую работу.

Такие попытки он предпринимал и раньше, но они всегда заканчивались неудачей. Основными причинами отклонений его просьб об отставке, хотя тогда это слово не употреблялось, было отсутствие полноценной квалифицированной замены ему как руководителю военной разведки и тяжелое международное положение страны, когда угроза возможного военного конфликта была вполне реальной. Это было особенно характерно для 1921 года, когда разрыв дипломатических отношений с главным западным соседом Польшей мог привести к военному конфликту, и мир на западных границах страны висел на волоске. В начале 1924-го эта угроза конфликта отпала, и положение стабилизировалось.

Что касается квалифицированной замены, то здесь положение тоже изменилось к лучшему. Период кадровой чехарды времен Гражданской войны закончился. Большинство случайных людей в разведке, а они были неизбежны в период становления, ушли из отдела. Остались те, кто не только мог, но и хотел работать для того, чтобы создать в Красной Армии надежную разведывательную структуру, которая могла бы на равных бороться с иностранными разведками, имевшими богатейший опыт и квалифицированные кадры. Удачным получился и тандем двух латышей Арвида Зейбота и Яна Берзина. Начальник отдела и его первый зам за три года совместной работы хорошо сработались, и результаты этой совместной деятельности были замечены военным руководством.