Сталин - стр. 116

– Нашу позицию по отношению к Временному правительству и войне надо оберегать «как от разлагающего влияния «революционного оборончества», так и от критики т. Ленина»;

– Что касается «общей схемы т. Ленина, то она представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит от признания буржуазно-демократической революции законченной и рассчитана на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую»;

– Тезисы (Апрельские) Ленина ничего не говорят о мире. Ибо совет Ленина «разъяснять широким слоям неразрывную связь капитала с империалистической войной» – решительно ничего не разъясняет…

Сталин уже тогда принял решение: как только будет покончено с Троцким как потенциальным соперником, он уберет этих «беспринципных говорунов». Даже его, превратившего свою грубость в достоинство, иногда коробила безапелляционность Зиновьева. Выступая на вечернем заседании Пленума ЦК 14 января 1924 года по поводу «дискуссионного листка», Зиновьев развязно давал характеристики многим членам ЦК, другим большевикам – участникам дискуссии, словно он оценивал, будучи командиром эскадрона, своих подчиненных. «Пятаков, – самоуверенно говорил Зиновьев, – большевик. Но его большевизм еще незрелый. Зелено, незрело». Еще несколькими часами раньше, говоря о поправках Пятакова к резолюции по экономическим вопросам, Зиновьев без тени сомнения заявил: «Это не поправки, а платформа, которая отличается от хорошей платформы тем, что она плоха. Больше ничего». Говоря о Сапронове, назвал его «почвенным человеком. Он стоит обеими ногами на земле и представляет что угодно, но только не ленинизм». Осинский – «представитель уклона более интеллигентского, который ничего общего с большевизмом не имеет». Даже не преминул лягнуть Троцкого, что Сталину явно понравилось, хотя без какой-либо видимой связи: «Когда мы приехали в свое время на конгресс в Копенгаген, нам дали номер газеты «Форвертс» с анонимной статьей, где говорится, что Ленин и вся его группа уголовники, экспроприаторы. Автором этой статьи был Троцкий».

Сталин слушал и думал: уже считает себя «вождем», лидером. Выскочка, пустозвон! Конечно, на том пленуме Сталин никак не отреагировал на выступление Зиновьева. Но через два года Сталин не оставит от позиции Зиновьева камня на камне. В мае 1926 года, например, разбирая одно из очередных заявлений Зиновьева, Сталин написал записку членам бюро делегации ВКП(б) в Коминтерне Мануильскому, Пятницкому, Лозовскому, Бухарину, Ломинадзе и самому Зиновьеву. Сталин, в частности, пишет, что «натолкнулся на целых восемь сплетен и одно смехотворное заявление т. Зиновьева». По каждому пункту – о Профинтерне, об ультралевом уклоне в Коминтерне и т. д. – генсек дает свои категорические опенки. А о самом Зиновьеве – следующее (убийственное) резюме:

«Тов. Зиновьев с бахвальством заявляет, что не тт. Сталину и Мануильскому учить его необходимости борьбы против ультралевого уклона, ссылаясь на свою 17-летнюю литературную деятельность. Что т. Зиновьев считает себя великим человеком, это, конечно, не требует доказательств. Но чтобы партия также считала т. Зиновьева великим человеком, в этом позволительно усомниться.

За период с 1898 года вплоть до Февральской революции 1917 года мы, старые нелегалы, успели побывать и поработать во всех районах России, но не встречали т. Зиновьева ни в подполье, ни в тюрьмах, ни в ссылках…