Стакан - стр. 14
Челюсти с длиннющими резцами клацнули в сантиметре от лица юноши. После этого бобер взвыл, захрипел и повалился на спину. После нескольких судорожных рывков, зверь распластал хвост и лапы, вывалил лиловый язык и затих. Стряхнув оцепенение, Халфмун увидел, что из брюха чудовища торчит отцовский нож. Полулунок не смог припомнить, как он умудрился выхватить оружие и воткнуть его в бобра. Он не испытал ни малейшей радости от того, что опасность миновала. Единственное, чего захотелось Халфмуну, это убежать отсюда без оглядки, снова оказаться дома и навсегда забыть о том, что гигантские бобры-убийцы действительно существуют.
Вместо этого Полулунок отвесил самому себе пару сильных пощечин: – Соберись, тряпка! Не смей думать о возвращении. Лучше стать бобровым ужином, чем отступить.
Трясущимися руками Халфмун схватился за рукоять ножа и дернул его на себя. Из раскрывшейся раны на него брызнул фонтан горячей крови.
– Ах ты так, скотина?! На, получи! – в ярости Халфмун всадил нож в грудь мертвого животного, вытащил и всадил снова, затем еще и еще раз. Он продолжал кромсать тело бобра, пока окончательно не выбился из сил и не упал в кровавое месиво.
– Будешь знать, как… со мной… свя… – прошептал Полулунок и уснул.
Утром Халфмуна разбудил громкий гул – в воздухе над ним, заслоняя собой солнце, вился рой жирных мясных мух. Точно такие же мухи облепили его лицо и руки, покрытые коркой запекшейся крови, как и истерзанного бобра, на котором он лежал. Вскочив, Полулунок, бросился к болоту и, сдерживая рвоту, принялся отмываться в затхлой стоячей воде.
Когда мухи потеряли интерес к Халфмуну и полностью переключились на тушу убитого им зверя, Полулунок схватил свою сумку, сунул нож за пояс и поспешил вперед через болото.
Трясины и топи на пути Халфмуна сменялись непроходимым буреломом, за которым вновь оказывались болота. Изредка слышались далекие визгливые крики гигантских бобров. Поначалу они заставляли юношу хвататься за нож и замирать, но к исходу третьего дня путешествия Полулунок перестал обращать на них внимание. Он сбился со счету, сколько болот осталось позади, и перестал думать о чем либо. Изнуренный Халфмун машинально переставлял ноги, когда это требовалось – пригибался, прыгал или плыл, следуя за звездой. Он шел днем, спал ночью, пил болотную воду и старался есть не чаще одного раза в сутки.
На шестой день пути запасы вяленого мяса иссякли. Заслышав знакомый визг, Халфмун пошел прямо на него. Спустившись с заросшего тальником холма, сквозь ветки кустов он увидел озеро и двух гигантских бобров на берегу. Животные стояли друг напротив друга, скалили клыки и визжали, брызжа слюной. Шерсть на их загривках стояла дыбом, а хвосты нервно молотили по земле. Неподалеку от них Халфмун заметил бобра поменьше – тот умывался, облизывая лапы и тря ими морду, как будто яростный спор соплеменников его вовсе не касался. Халфмун смекнул, что это самка, и крупные бобры-самцы меряются резцами именно из-за нее.
Двигаясь как можно тише, юноша подкрался к самке сзади и вонзил нож между ее лопаток. Бобриха испустила дух, не издав и звука. Халфмун подхватил ее тело и вместе с ним скрылся в кустах, незамеченный самцами, которые так и продолжали визжать и скалиться.
До этого Полулунку никогда не приходилось есть сырое мясо, но сейчас выбирать было не из чего. Кое-как содрав шкуру с животного, Халфмун впился зубами в его ляжку и тут же позавидовал мухам – тем сырая бобрятина явно приходилась по вкусу. Мясо, хоть и было свежим, отчетливо отдавало тиной и гнилью.