СССР. Таймырская Геофизическая Экспедиция - стр. 11

Бедный мишка! Как только у него сердце не разорвалось от страха, когда за ним вдруг погналась огромная и шумная железная стрекоза?

В конце декабря 1972 г. мы планомерно проводили разбивку профилей, в ходе чего постепенно подошли к реке Новой, через которую и переправились с целью выйти на старый сейсмический зонд, как того требовало техническое задание. Перед форсированием реки нам попался хилый лиственный лесок, деревья в котором росли довольно редко, а их вершины едва достигали пяти метров в высоту при толщине стволов не более чем в десять сантиметров. Для того чтобы пройти на вездеходах сквозь этот чахлый лесок, нам даже просека не понадобилась. Только потом я узнал, что этот мелкий лес в урочище Ары-Мас является самым северным в мире.

В конце февраля 1973 г. меня вызвали в Дудинку, где, даже не дав зайти домой, сразу доставили в контору. По прибытии я постучал в дверь главного геолога ТГЭ Дмитрия Борисовича Тальвирского – черноволосого еврея, крупного и статного мужика, к которому я относился с большим уважением. Наши мужики поговаривали между собой, что во времена Великой Отечественной войны он был полковым разведчиком и не раз брал в плен германского языка. В начале осени, еще перед началом полевого сезона, Тальвирский одолжил мне пятизарядную «Тозовку», а к настоящему моменту, успешно защитив диссертацию, стал доктором минералогических наук.

«Привет, Тарасов! – главный геолог сразу от двери взял быка за рога. – И как прикажешь с тобой поступить? Сразу отправить в тюрьму или все-таки сначала поговорим?» Пребывая в полнейшем недоумении по поводу такой неласковой встречи, я ответил: «За что же, Дмитрий Борисович?», на что Тальвирский строго поведал: «За то, что ты пробил просеку в самом северном в мире лесу! В журнале “Вокруг света” вышла большая разгромная статья о том, что некие безответственные люди уничтожили порядочный кусок этого леса». После этого Дмитрий Борисович замолк и выжидающе поглядел на меня, в то время как мне действительно стало страшно.

«Я работал согласно условиям технического задания, в котором четко прописано, на какой сейсмический зонд и где именно нужно выходить профилем. В задании приводятся точные координаты этого зонда и направление», – ответил я, раскрывая свой портфель и доставая оттуда техническое задание с картой, на которой простым карандашом были проставлены отметки о местоположении и направлении профиля.

Изучив мои бумаги, главный геолог спросил: «А кто подписал техническое задание?», на что я ответил: «Вы, Дмитрий Борисович, а также Нина Котт». После этих моих слов Тальвирский громко захохотал: «Хитер, жук! Ну а теперь давай спокойно сядем вдвоем и вместе придумаем, как нам с тобой отвести от экспедиции обвинение в вандализме».

Разложив на рабочем столе карту и техническое задание, я показал карандашную нитку нанесенного профиля и сказал: «Дмитрий Борисович, посмотрите! Профиль на карте проходит в двух миллиметрах от закрашенного зеленым цветом урочища Ары-Мас. Это карта километрового масштаба, а значит, на местности профиль проходит в двухстах метрах от него».

«А как оно там на самом деле, если послать вертолет и посмотреть?» – спросил главный геолог. «На местности урочище Ары-Мас значительно больше, чем обозначено на карте», – со знанием дела твердо ответил ему я. Тальвирский подумал немного и снова засмеялся: «Ладно, поступим так. Сейчас сделаешь на кальке увеличенную и подробную выкопировку карты с нанесением урочища и профиля. Потом иди домой и отдыхай, а завтра прямо с утра чтобы сидел как штык и ждал меня в кабинете. Прежде чем улечу в Москву, для тебя будет задание!»