Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в. - стр. 15

Между тем волнения в самой империи, начавшиеся в константинопольской церкви со времени воцарения Палеологов в Константинополе, во многом содействовали ослаблению авторитета патриарха на Руси. Этим не преминули воспользоваться великие князья Литовские (Ольгерд (1345—1377), Витовт (1392—1430), потребовавшие от патриарха поставления отдельного митрополита для Западной Руси: Ольгерд в послании 1371 г. к константинопольскому патриарху добивался поставления особого митрополита на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород, а Витовт в XV столетии предпринимал усилия по включению тверской епархии в планируемый комплекс западнорусских епархий, в том числе не из Великого княжества Литовского: Тверь, Великий Новгород, Псков^>17.

Патриарх Филофей оказался в центре настоящей дипломатической войны между Москвой, Литвой и Тверью. Поначалу он ответил дипломатическими попытками примирить митрополита Алексия с Ольгердом и тверским князем Михаилом Александровичем (в основе конфликта 1368 – 1399 гг. лежали противоречия между Михаилом Тверским и союзным Москве князем Василием Михайловичем Кашинским)^>18, а когда это не удалось и пришло осознание, что Ольгерд может самым разрушительным образом повлиять на православную церковь в своем государстве, если его политические интересы будут проигнорированы, в Константинопольском патриархате было принято решение о возобновлении в 1371 г. Галицкой митрополии и поставлении на эту митрополичью кафедру епископа Антония с подчинением ему Холмской, Туровской, Перемышльской и Владимиро-Волынской епископий^>19. Объяснение обстоятельств, которые вынудили патриарха совершить поставление Антония на Галицкую митрополию, содержится в грамоте, которую глава константинопольской церкви летом 1371 г. направил митрополиту Киевскому и всея Руси Алексию^>20.

Несмотря на определенную неловкость сложившейся ситуации, чтобы удержать подвластную Литве Западную Русь в православии и создать условия для сближения ее с восточной частью Руси в будущем, патриарх Филофей в 1375 г. все же поставил для Киева и Литвы нового митрополита – Киприана^>21.

Это был временный компромисс с тем условием, чтобы по смерти митрополита Киевского и всея Руси Алексия Киприан стал бы его преемником на кафедре нераздельной митрополии. В дальнейшем «это канонически уязвимое действие привело к смуте, когда после кончины Алексия (1378 г.), вопреки Киприану, на митрополию был возведен Пимен (1380 г.), хотя сам по себе конфликт между двумя митрополитами в принципе не ставил под вопрос единства митрополии»^>22.

Византийские интриги обернулись серьезным обострением церковно-политических отношений на Руси и, в частности, осложнением отношений Константинополя и Москвы. Согласно житийной литературе, сам митрополит Алексий хотел видеть своим преемником на митрополии Сергия Радонежского, но тот не принял митрополичьего сана по «смирению своему»^>23, но при этом предложил Дмитрию Ивановичу избрать в митрополиты суздальского епископа Дионисия. Однако великий князь Московский Дмитрий Иванович не исполнил просьбу игумена Сергия и поступил по-своему. Стремясь ослабить зависимость Русской церкви от Константинопольского патриархата и не желая сближения с Литвой, он отказался признать законность поставления Киприана и выдвинул в качестве альтернативного кандидата в митрополиты своего духовника и печатника, то есть хранителя княжеской печати и фактического главы придворной канцелярии – коломенского попа Митяя