Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - стр. 37
«Счастливчики», угодившие в крохотные тюремные камеры, большей частью погибали, не выдержав длительных и невероятно тяжких условий заключения. Для других проходил «суд» либо издавалось специальное постановление, и вынесенный им приговор – расстрел – воспринимался ими едва ли не как благо.
Глава 9
На смену арестованным и уничтоженным сотрудникам ВЧК, ОГПУ и НКВД пришли по спецнабору из партийных ведомств немало плохо образованных, некомпетентных в оперативном деле молодых людей, часто непригодных к разведке. Их работа зачастую походила на трескотню мотоциклетного моторчика, установленного на крейсере: он силится, пыхтит, содрогается от напряжения и бессилия, а судно между тем течением относит на мель.
Немало значило и то, что мировоззренчески и нравственно это было уже иное поколение. Поколение «могильщиков».
И занимавшиеся Сциборским скороспелые чекисты были неопытны, а потому беспомощны. Конкретное дело подменяли политической демагогией, всеобщей подозрительностью, именовавшейся «классовой бдительностью», и, разумеется, демонстрацией советского патриотизма. Всё это способствовало карьере, славе.
В шестерни добротного механизма попадал песок. Учащались сбои. Они раздражали генсека, что сказывалось на самих чекистах, срывавших зло на народе. И ударяло по ним же бумерангом.
Тем же, кто искренне стремился освоить тайны совершенно незнакомой им профессии разведчика – выучиться оперативному мастерству, приобрести необходимый опыт без ощутимых потерь и угрызения совести, – учиться было не у кого.
Из старой гвардии опытных, честных, принципиальных, глубоко идейных, с развитым чутьём разведчика, высокообразованных чекистов при деле остались единицы. Возможно, по злому умыслу. Или недомыслию, непониманию того, что данный участок жизни государства важен как хлеб насущный. Но и чудом уцелевшие чекисты большей частью были душевно смяты, запуганы, деморализованы атмосферой произвола.
Не будь этого, чекисты-нелегалы из былой Особой группы, устранившие выдающихся противников советского режима – генерала Кутепова и грозившего калёным железом отомстить за него генерала Миллера, давно бы отыскали хоть на краю света и надёжно «упаковали» беглого оуновца Сциборского.
Сциборскому повезло. Он с полным спокойствием мог ещё долго представлять ОУН в столице Франции, не без основания гордясь своей победой в зловещем поединке с грозной в недавнем прошлом службой чекистов.
Вождь ОУН Коновалец взахлеб превозносил «героизм» Сциборского, называл его «потрясающим», «историческим», «выдающимся».
С тяжёлым сердцем слушал его Андрейченко. Становилось обидно за державу, за своё родное и, чего греха таить, неблагодарное ведомство.
Но в данный момент его больше заботила перспектива встречи с Сциборским. Ничего хорошего она не сулила. Необходимо было срочно что-то придумать, чтобы избежать её. Каждая минута сейчас дорога, как жизнь! И пока Коновалец, находясь в прекрасном расположении духа, развивал свои идеи, Андрейченко обдумывал выход из сложившейся ситуации.
Глава ОУН говорил о предстоящей встрече с Сциборским как о деле решённом, не видя тому никаких препятствий; согласие Андрейченко его не интересовало.
Андрейченко не хотелось разочаровывать провидника, однако риск был слишком велик. И потому, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, спокойно, не выдал бы волнения, заметил: