Спящая писательница - стр. 12

Она оборачивается на настойчивое тарахтение. В этот раз Юджин мчится по полю на черном «Харлее». Он еще довольно далеко, но Вик удается рассмотреть его солнечные темные очки и былинку в зубах. На руках – кожаные перчатки, на плечах – косуха, как у Шварценеггера. Сам он такой весь из себя важный и пафосный, но буквально через секунду-другую заводит песню. И надо бы подумать, что мотор мотоцикла своим треском и рокотом должен заглушать любые посторонние звуки, но это история Вик, и она решает, что голос Юджина может разноситься по всему раздолью:

По полям, по полям

Черный моцик едет к вам,

У него в седле кто-то песенку поет.

А ну, дружок, давай!

Попробуй – отгадай

Кто же, кто же, кто же, кто же

Песенку поет?!

– Направо поедешь – Викторию встретишь;

Налево свернешь – древо сшибешь;

А прямо ехать захочешь – свою смерть там найдешь! – слышится кудахтанье уже знакомой героини.

– Правильно, это Ряба! – подтверждает присутствие златовласой девицы Юджин.

Немного погодя, доблестный рыцарь в байкерских доспехах сворачивает влево. «Харлей» со всего размаху врезается в дерево. Дуб средних размеров ломается почти под корень и падает, перекинувшись верхушкой через внушительную пропасть, ту самую, которую в прошлый раз персонажи не смогли преодолеть.

Из-под бака пострадавшего мотоцикла валит дым, ошарашенный всадник стоит рядом и в непонятках разводит руками. Вик подходит к героям и с интересом ждет, что скажет Юджин. Ряба старательно отряхивает подол своего расшитого платья от моторного масла, но пятно только увеличивается.

– Ну в смысле? Это было тупо! – плюется былинкой Женя и снимает очки с глаз, чтобы писательница получше рассмотрела его полное разочарование. – Спасибо за новые латы, прикид обалденный, но крушить моцик, да еще таким варварским способом?! Вик, ты совсем?

Она посмеивается. Все-таки образ, который Вик подобрала Жене, подходит ему как нельзя лучше. Внушительные мотоботинки будто бы срослись со всадником, серые джинсы и многочисленные заклепки на них напоминают Вик о рок-концертах, когда Женя перестает играть роль руководителя туристической фирмы; черная майка с кожаными вставками смотрится стильно, ничуть не хуже серебряных доспехов. Что от тех декораций никакой защиты, что от майки – ноль эффекта.

– Жертва была необходима, чтобы мы смогли перебраться на ту сторону, – запоздало отвечает Вик.

– Да я бы голыми руками повалил это дерево! – возмущается Женя.

– Ну не скажи, до Алеши Поповича тебе далеко.

– А песня? Что это была за песня?! Тебе не стыдно?! Ладно бы еще новогоднюю версию в исполнении TheHatters вписала – куда бы ни шло, но это… какой-то детский сад!

– Часть эксперимента, – пожимает плечами Вик и запрыгивает на поваленный дуб.

– Надеюсь, кота ученого на нем не было, – подмечает парень.

– Не, обычный дуб.

Женя нехотя расстается со своим верным конем, в последний раз кладет ладонь на его руль и сожалеет о такой душещипательной утрате. На удивление Ряба сегодня молчалива, она запрыгивает на переход следом за Вик и осторожно, подобрав руками длинное платье, ступает по бревну. Вик склоняет голову набок, ее занимает любопытная мысль: «А что, если?» Писательница чуть ли не подпрыгивает к Рябе и с силой толкает златовласую в пропасть. Девица срывается вниз и кричит во все горло, перебирая руками в поиске спасительной тростинки. Но ничего такого на ее пути не находится, и Ряба скрывается из виду, разве что ее вопль раздается эхом в ущелье. Женя подскакивает к переправе и не верит своим глазам: