Спору нет! - стр. 26

Денис напряженно прислушался. В душе лилась вода. Мадам Тарантуль принимала омовения перед сном. 
«Она ничего не заметит», – подначил он сам себя и тут же оказался около холодильника. Быстро открыл дверцу и уставился на прозрачные пластмассовые судочки, составленные друг на друга. В одном бултыхалось что–то темно–красное, похожее на борщ, в другом лежала жареная картошка и сквозь стенку даже виднелся румяный бок шампиньона. А в третьем, стоящем на верху пирамиды, просматривались пласты мяса и плавленого сыра. Мясо по-французски! Цесаркин попытался вспомнить, когда ел это блюдо. Получалось, еще до жизни с Шуркой. В какой–то прежней, давно забытой жизни. 
«Открой, посмотри, – скомандовал внутренний голос. – Просто посмотри. Уйми приступ мясной лихорадки!»
Денис потянулся к судочку и, быстро открыв, залюбовался ровными кусками мяса, зажаренными с сыром и помидорами. Беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы сосчитать каждый кусок. Всего пять! 
«Если взять один, она и не заметит. Вон тот, сбоку, самый маленький», – промелькнула шальная мысль. Проснувшаяся совесть попыталась урезонить, но Цесаркин, приказав ей молчать, выудил двумя пальцами понравившийся кусок и, запихнув его в рот, захлопнул холодильник и, вернувшись в чулан, поймал на себе осуждающий взгляд Герды. 
– Молчи, – пробубнил он с набитым ртом и, взяв со стола бутылку с водой, принялся жадно пить. 

 Перед сном Нина попробовала закрыть дверь на замок – маленькую задвижку, входящую в один комплект с ручкой, черненой под бронзу. Не получилось.
«Да что же это такое?» – в сердцах подумала Арахна и снова попробовала провернуть заветную защелку. Никак. 
«Что ж, и ежу ясно, кто тут постарался, – хмыкнула про себя Нина.– Ни дня без гадости. Прям девиз семейства Крутояровых». Она глянула на часы, понимая, что в половину первого ночи звать кого–то на помощь уже поздно. 
Пришлось расстелить постель и улечься спать с открытой дверью. 
«Ну не придушит же он меня? – мысленно озадачилась Нина, представив, как на цыпочках Денис Цесаркин с подушкой или гарротой крадется к ней в комнату. – Глупости!» – отмахнулась она и, спихнув на пол надоедливую Фибку, вздумавшую облизать хозяйке лицо, закрыла глаза. 
Сон не шел. Слишком нервным выдалось воскресенье. Нина вспомнила, как утром вместе с Элкой и Настей выносила из порушенной квартиры мусор: мебель и вещи, еще пару дней назад радовавшие хозяйку. А теперь придется заново покупать абсолютно все. Знала бы, в первый раз затарилась бы дешевым ширпотребом. А так выбирала самое лучшее, на что запал глаз. Мишка, намбер ван в списке мужей, тоже приезжал ненадолго, пока новая супружница не хватилась. Помог вынести расколотый на части платяной шкаф и разбитый телевизор. А потом смущаясь оставил деньги. 
– На, – протянул увесистую пачку пятитысячных купюр. – Это на обустройство. 
– Много что–то, – возразила она. – Половины хватит. Жена тебя заругает. 
– Она не знает об этих деньгах, – серьезно отмахнулся бывший муж. – А тебе сейчас нужнее. Бери, Нунька! Тут все-таки и мой сын живет. 
Нина, тяжело вздохнув, положила деньги в сумочку и велела испуганной Фиби, сидящей на подоконнике:
– Сторожи! 
Михаил рассмеялся. 
– В этом ты вся! Любую неприятность обращаешь в шутку. Моя жена повесилась бы на люстре от такого погрома... Жалею, что тебя бросил и с ней сошелся. Если вернусь, пустишь?