Спокойной ночи, красавчик - стр. 17
Нэнси знает об их отношениях только потому, что несколько недель назад поставила будильник на четыре утра и прокралась в комнату Анджелы, чтобы порыться в ее телефоне. Она обнаружила их переписку, а также секретный аккаунт своей дочери в «Инстаграм», который, честно говоря, довольно обличителен. Это закрытый аккаунт, и мне пришлось создать себе фальшивый, притворяясь угрюмой, но привлекательной семнадцатилетней девушкой, взяв фотографии с Фэйсбука кого-то из Брисбена, Австралия. Это сработало – Анжела приняла мой запрос на следующее утро, предоставив мне доступ ко всем двумстам шести фотографиям, которые доказывают, что она и «этот мальчик», похоже, очень любят друг друга.
Для ясности – я знаю, что то, что я делаю – неправильно (то есть подслушиваю сеансы терапии Сэма, пять дней в неделю в течение последнего месяца), но кто бы этого не сделал? Теперь я знаю так много. У художницы, рисующей губную помаду – парень-импотент! Жена аптекаря теряет интерес к мужу! Мрачная директриса школы, которую я часто вижу в продуктовом магазине, переживает экзистенциальную тревогу. Как тут остановиться?
И меня интересуют не только они, но и он сам, доктор Статлер. Слушая каким тоном он беседует с пациентами – как утешает их, принимая их уязвимость, слыша это сочувствие, я не могу прекратить. И если что-то не правильно, это еще не значит, что это плохо. Я же не сажаю детей в клетки. Вообще-то, я думаю, что мое участие даже полезно пациентам Сэма – еще одна доза позитивной энергии, ведь я искренне болею за каждого из них.
Точнее, за всех, кроме Кристофера Цукера, вице-президента идиотов в новой компании по разработке приложений, где он зарабатывает достаточно, чтобы потратить полчаса, болтая Сэму о своем слепом обожании Дэвида Фостера Уоллеса[23]. Узкие Джинсы – такое прозвище пришло мне в голову для Кристофера. И вы бы поняли почему, увидев, как он неторопливо выходит из кабинета Сэма в этих нелепых «Дизелях» за триста баксов. Он единственный клиент Сэма мужского пола, и именно такие парни всегда вызывали у меня ненависть. Красавчик с подружкой модельной внешности. Ее зовут Софа, оканчивается на «а». Она чешка и, судя по рассказам Узких Джинсов, безумно горяча в постели. Восточноевропейские девушки, как известно, ведут себя именно так, объяснил он, приписывая это «всему этому коммунистическому угнетению», и мне потребовалась каждая унция сдержанности, чтобы не заорать на него через вентиляцию, напомнив, что Чешская Республика вернулась к либеральной демократии в 1989 году.
Сэм и Мороженая Нэнси некоторое время беседуют. Ее муж говорит, что она слишком строга с Анджелой, но он не в курсе того, каков сегодняшний мир. Затем в кабинете внезапно становится тихо.
– Что-то случилось прошлым вечером, – говорит Нэнси. – Я готовила ужин, и вдруг у меня в голове всплыло это воспоминание. Моя мама, уходящая ночью и оставляющая нас с Джилл одних.
– Сколько вам было? – Спрашивает Сэм.
– Наверное, шесть. Значит, Джилл было три. Я вижу это так ясно. Встав с постели, я обнаружила, что дом пуст, а мамина постель застелена. Я была в ужасе.
– Как вы думаете, где она была?
– Понятия не имею.
Сэм немного подождал. – И как часто это происходило?
– Определенно не раз. – Ее голос напряжен. – На днях я позвонила Джилл и спросила, помнит ли она об этом что-нибудь. Но она не помнит.