Спокойной ночи, красавчик - стр. 14

– Уже? – Спрашивает Кристофер, не делая попытки встать. Что-то меняется в выражении его лица. – Потому что я хотел упомянуть еще кое о чем.

– О? – Протягивает Сэм.

– Одна девушка на работе обвинила меня в сексуальных домогательствах.

Сэму приходится сдерживаться, чтобы не расхохотаться вслух. Классическое откровение «у дверной ручки». Клиент проводит сеанс, говоря о чем-то умопомрачительно безобидном, например, о плюсах и минусах кофе из пуровера[19] по сравнению с кофе из дрип-пакетиков[20], а затем прямо перед тем, как время истекает – бац! – бросает бомбу и уходит. Ему нужно сказать все, что угодно, вслух, внутри комнаты, но он не хочет слышать ответ терапевта. – Что ж, это определенно то, что нам с вами стоит обсудить, – предлагает Сэм. – В следующую среду?

– Звучит неплохо. – Кристофер хлопает себя по коленям, и они оба встают. – Увидимся на следующей неделе, – говорит он. – В это же время, с того же места.

Сэм льстит Кристоферу с тем же смешком, который он выдавливает из себя каждый раз, как Кристофер это говорит. Наружная дверь громко хлопает за ним. Эта проклятая дверь. Сэм достает телефон, и, по мере воспроизведения голосового сообщения, в его желудке нарастает тошнота. Он ошибался. Это была не кредитная компания, а банк, который держит их ипотеку. Сэм удаляет сообщение, не слушая. Все будет хорошо. Телефонные звонки, которых он избегает. Из банка. От кредитных компаний. Ему нужно избегать их еще неделю или около того, пока он не получит доступ к деньгам отца.

Сэм наткнулся на письмо отца в кухонном шкафу матери, когда готовился продать дом. Она жила в «Бурных водах» уже несколько месяцев, когда он нашел его, напечатанное на дорогой бумаге, которую его отец использовал для писем, которые посылал Сэму несколько раз в год, с его именем, выбитым сверху. Если не считать телефонных звонков каждый год или полтора, это был предел их отношений. Все письма были напечатаны на машинке, и Сэм представлял, как отец произносит несколько фраз в диктофон и передает его секретарше. – Напечатай это для меня, хорошо, милая?

Сэм сел за кухонный стол, тот самый, за которым когда-то давился куском худшего в мире кокосового торта от «Барбарисовой Фермы», и попытался разобраться в том, что читал. Письмо было адресовано его матери. Есть кое-что, о чем я должен тебе сказать, Мэгги.

В письме длиной в три страницы сквозило сожаление, которое отец испытывал последние двадцать лет – как тяжело было Теду жить с тем, что он сделал со своей семьей. Я понимаю, почему ты не хотела говорить со мной, когда я пытался, но я хочу, чтобы ты знала, что худшую боль в жизни мне причиняет то, что я не знаю собственного сына.

И тогда Сэм добрался до последней страницы, его ждало большое открытие. Тед и Федра развелись, и Тед получил значительную сумму денег в качестве компенсации. Он хотел, чтобы Маргарет получила половину. «Два миллиона долларов», написал Тед, объяснив, что уже перевел деньги на счет Маргарет в банке «Северная Звезда[21]». Пожалуйста, не упрямься. Используй деньги, как захочешь, для себя и Сэма. Ты столько трудилась, воспитывая нашего сына, и, честно говоря, я никогда не смогу вернуть тебе этот долг.

Маргарет смотрела телевизор, когда Сэм пришел к ней на следующий день. По выражению ее лица он понял, что она в стабильном настроении. – Мама, что это? – спросил он ее.