Список Шиндлера - стр. 61

Где-то в глубине этого улья Оскару пришлось отвечать на вопросы гестаповца средних лет, который, по всей видимости, больше разбирался в бухгалтерии, чем арестовавшие Шиндлера сотрудники. В его манере поведения чувствовался некий легкий юмор, как у таможенника, заподозрившего пассажира в незаконном провозе валюты, а на самом деле обнаружившего у него план завода, который тот вез в подарок своей тетке. Гестаповец объяснил Оскару, что все предприятия, выпускающие военную продукцию, находятся под контролем. Оскар не поверил его словам, но предпочел промолчать. Герр Шиндлер должен понимать, сказал ему гестаповец, что для предприятий, поддерживающих военные действия, моральной обязанностью является – сдавать для этой великой цели всю свою продукцию, воздерживаясь от искушения подрывать экономику генерал-губернаторства незаконными сделками.

Ворчливым голосом, в котором слышались и угроза, и благодушие, Оскар проворчал:

– Вы намекаете, герр вахтмейстер, что располагаете сведениями о том, что мое предприятие якобы не выполняет установленной ему квоты?

– Ваш образ жизни бросается в глаза, – со смущенной улыбкой сказал его собеседник, как бы давая понять, что если все в порядке, то преуспевающий промышленник вполне имеет право жить таким образом.

– Но любой подобный человек… словом, мы должны быть уверены, что уровень существования такого человека, как вы, обеспечивается доходами только от законных контрактов.

Оскар лучезарно улыбнулся гестаповцу:

– Кто бы вам ни сообщил мое имя с целью опорочить меня, он сущий идиот и вы только впустую потеряете время.

– Кто является управляющим предприятием ДЭФ? – пропустив его слова мимо ушей, спросил гестаповец.

– Абрахам Банкер.

– Еврей?

– Конечно. Предприятие в свое время принадлежало одному из его родственников.

– Тогда отчеты должны быть в порядке, – сказал гестаповец. – Но я предполагаю, что в случае необходимости Банкер может увеличить выпуск продукции.

– Вы хотите сказать, что собираетесь задержать меня? – спросил Оскар.

Он не мог удержаться от смеха.

– Я хотел бы сообщить вам, – добавил он, – что, когда мы с оберфюрером Шернером вдоволь посмеемся за выпивкой над этим происшествием, я непременно сообщу ему, что вы угрожали мне… пусть даже с изысканной вежливостью.

Те двое, что арестовывали его, провели Оскара на второй этаж, где после обыска ему было разрешено оставить при себе сигареты и сто злотых, дабы оплатить некоторые излишества для себя. Затем он был заперт в спальне – одной из лучших из тех, в которых ему приходилось бывать, – прикинул Оскар: с ванной, туалетом, с пыльными портьерами на зарешеченных окнах; в таких помещениях на время допроса содержали уважаемых лиц. Если задержанного такого ранга приходилось освобождать, у него не было повода жаловаться на условия содержания, хотя вряд ли он бывал в восторге. Если же удавалось выяснить, что он занимался предательской подрывной деятельностью или же совершал экономические преступления, двери этой комнаты превращались в ловушку и прямиком вели к томительному неподвижному ожиданию в камере для допросов в подвале. Там заключенному предстояло истечь кровью в череде истязаний, называвшейся конвейером, а впереди его ждала тюрьма, где заключенных вешали прямо в камерах.