Спи со мной. Кошмары - стр. 21

– Что за прекрасная новость! Мне не терпится ее обнять!

Высказанное желание сбывается скорее, чем я рассчитывала. Дверь палаты открывается, и мама бросается мне на шею – красивая, как и всегда, с заплетенными в косу волосами, цветными браслетами на запястьях и эзотерическими талисманами на груди.

– Детка! Ты пришла в себя!

Похоже, и в этой реальности она гадает на Таро, медитирует и познает дзен. Чудненько. С такой мамой я хотя бы умею разговаривать. Было бы куда хуже, прими она обличье строгой школьной учительницы или старшей медсестры Лиер Сикехус. Стоит представить это, и по коже бегут мурашки. Не думала, что однажды скажу это, но я рада, что вакантное место помощницы доктора Йохансена занято Бьянкой.

– Привет, мам. – Я тепло приветствую ее.

Забавно, ведь мне даже не приходится притворяться – из всех, кто окружает меня в этом кошмаре, она похожа на свой прототип больше остальных, и это самое странное. Настоящая мама увлеклась магией и предсказаниями после исчезновения отца. Вернее, после того, как его похитил Асаф. Что же произошло с ней в этой псевдо-реальности, где Асафа не существует, а значит, он не мог влезть в жизнь нашей семьи и разрушить ее?

Стараясь не выбиваться из роли, целую маму в ответ, а затем сажусь на кресло и с любопытством смотрю на нее. Идеальное сходство с оригиналом. Продумана каждая мелочь, но одно отличие я все же нахожу: вместо россыпи изумрудов на обручальном кольце – лаконичный золотой ободок.

– Лелия, как ты себя чувствуешь? – обеспокоенно спрашивает она, и я морщусь, услышав этот вопрос второй раз за день.

– Великолепно! Думаю, предложенная доктором Йохансеном схема лечения пойдет мне на пользу. С каждым днем я все ближе к тому, чтобы справиться с иллюзиями, – двусмысленно отвечаю я, пытаясь выдержать доброжелательный тон и не сбиться на истеричный хохот.

Мама берет меня за руку и улыбается.

– Ты сможешь. Ты всегда могла, всегда была сильнее. Если бы не ты, я бы не пережила смерть твоего отца, поэтому теперь моя очередь помогать. Я раскладывала карты, и они ясно показали: мы победим болезнь, объединившись. Мы победим ее вместе.

Пропускаю мимо ушей опостылевшую чушь про выздоровление, и в шоке смотрю на маму.

– Смерть отца?

– Ах, детка, ты не помнишь? – Видно, что ей тяжело говорить об этом. – Меня предупреждали о частичной амнезии, но я не думала… Я не думала, что ты забыла о нем. О том, что его не стало.

Каждое слово бьет по барабанным перепонкам молотком. «Забыла». «Его». «Не стало». Когда эхо последней фразы затихает в сознании, я проваливаюсь в галлюцинацию – пугающе похожую на воспоминание.

***

Мама кричит, и чужие голоса говорят ей что-то. Несмотря на позднюю ночь, во всем доме включен свет. Тру заспанные глаза, а потом прижимаю к груди Пушистика. Мохнатые заячьи уши щекочут нос, и я чихаю. Издалека выглядываю в приоткрытую дверь: при свете фонаря тени растягиваются, превращаясь в чудовищных безликих великанов, и я отшатываюсь, но потом понимаю, что бояться нечего – улица пуста, не считая большого грузовика.

Я не понимаю, что происходит. Не понимаю, откуда на асфальте кровь, зачем приехали машины скорой помощи, и кто эти люди, которые удерживают вырывающуюся и воющую от горя маму.

– Это не он! Слышите, это не он! Дайте мне опознать тело, и я докажу вам, что это не он!