Спецоперация «Зверобой» - стр. 31
Из ответов летчика стало ясно, что зовут его Питер Ланге. Это не первый его налет на Москву. Командир сбитого Ю-88 вел себя умело и хитро. Он убеждал переводчика, что в тайны командования не посвящен, знал только маршрут своей боевой машины, район бомбежки, да и то до него не дотянул, был сбит зенитной артиллерией, выбросился с парашютом. Экипаж его самолета, судя по всему, погиб.
Так, в сущности, и произошло. О подробностях боя Селезнев был осведомлен и без Ланге, а вот что касалось позиции капитана «моя хата с краю», и я знаю только свой маршрут, тут никто фашисту не поверил. Пленного отправили в камеру, а переводчику было поручено внимательно изучить документы гауптмана.
Младший лейтенант изучил, но ничего примечательного не нашел. Дольше всего промучился с записной книжкой пилота, однако расшифровать замысловатые немецкие знаки не смог.
Полковник Селезнев вызвал к себе Сергея.
– У нашего переводчика полный провал. Одолеть ему этот Эверест так и не удалось. Хотя он старался.
– У него не только в письменном переводе провал, он и на допросе был ни рыба ни мясо. Кстати, это сразу же почувствовал наш огненный летун.
– О, бомбер Ланге сама интеллигентность. Большая редкость, скажу я тебе по секрету. Ты еще насмотришься такого… К нам попадают офицеры и летчики, а это же элита. Железобетонные фашисты: наглые, самоуверенные, ведут себя высокомерно, вызывающе. Уходят от прямых вопросов, не моргнув глазом выдают ложные сведения, пытаются запутать переводчиков. Недавно один озверелый фашист во время допроса набросился на переводчика, попытался вырвать у него пистолет. Хорошо часовой находился в кабинете. Один удар в лоб прикладом, и фашист, придя в себя, стал просто шелковым. Не успевали за ним записывать.
– С немцами понятно, а что с переводами? Поток материалов будет нарастать, это и дураку ясно – трофейные документы, разного рода приказы, уставы, наставления, записи на оперативных картах. А личные письма военнопленных, их документы. Перевод статей в газетах, радиопередач, расшифрованных радиограмм. А тексты? Они же разные: технические, политические, экономические…
Баталин умолк. Угрюмо молчал и Селезнев. Проблем Сергей набросал много. Разошелся, как Хлестаков. Но, судя по всему, полковник это знал и без него. Воентехнику стало не по себе. В управлении еще без году неделя, а уже шустро углядел недостатки и недочеты. Чтоб как-то сгладить неловкость Баталин спросил:
– А переводчик откуда?
– Прикрепленный. То ли из Наркомата торговли, то ли из Политехнического музея. Людей не хватает. Привлекаем из гражданских организаций. Надо будет у начальника бюро переводов Савенкова уточнить.
Селезнев вынул из папки синюю записную книжку. Сергей узнал книжку Ланге. Полковник протянул ее Баталину, но не отдал сразу, а придержал, словно сомневаясь.
– Поработай плотно с записной книжкой. Как ты сказал, огненного летуна? Что-то мне подсказывает, он не так прост, как прикидывается. А насчет переводчиков, ты в точку попал. Мы эти проблемы вместе с Савенковым в начале этой недели долго «жевали». Вроде нашли развязки. Кстати, тот же Савенков про тебя каким-то образом пронюхал и слезно просил отдать тебя в бюро переводов. Пойдешь?
Полковник хитро прищурился.
– Что вы, да никогда, – наотрез отказался Баталин.