Спецназовец. Власть закона - стр. 23

Он вздрогнул, как от выстрела, услышав телефонный звонок, в тишине пустого дома прозвучавший как гром с ясного неба. Подавив продиктованное нахлынувшей паникой желание бежать сломя голову куда глаза глядят, Виктор Яковлевич снял трубку.

– Лисовский? – прозвучал в наушнике знакомый глуховатый голос. – Новости слышал?

– Да, – сглотнув, ответил он.

– И что думаешь?

– Думаю, что вы втравили меня в поганую историю, – набравшись смелости, сказал Виктор Яковлевич.

– Не надо валить с больной головы на здоровую, – возразил собеседник. – Если бы кое-кто поменьше заглядывался на не достигших половой зрелости мальчиков, ничего бы не было – ни развода, ни этой поганой истории…

Лисовский издал протестующий звук – то ли кашель, то ли писк, то ли мычание.

– Что ты блеешь? – пренебрежительно произнес голос в телефонной трубке. – Не бойся, эта линия не прослушивается. Так что возьми себя в руки и скажи для разнообразия что-нибудь конструктивное.

– Конструктивное? Да что тут скажешь? Надо рвать когти – я лично иного выхода не вижу.

– А его и не существует, – успокоил его собеседник. – Так что ты все правильно придумал. Действуй, дружок.

– А…

– А я со своей стороны обещаю забыть о твоем существовании. Все компрометирующие тебя материалы, включая фотографии и видеозаписи, уже уничтожены. Ты абсолютно свободен. Как говорится, сделал дело – гуляй смело. Мы с тобой теперь связаны одной веревочкой, так что дальше держать тебя на крючке мне не резон. Уезжай – желательно далеко и надолго…

– В Верхнюю Бурунду, – горько пошутил Лисовский.

– Я бы не советовал, – серьезно ответил собеседник. – Это, брат, не надолго, это – навсегда… А впрочем, как хочешь. С вами, извращенцами, всегда так: нипочем не угадаешь, что вам придется по вкусу. А вот чего я действительно не советую, так это тянуть время или, упаси бог, пытаться извлечь выгоду из информации, которой ты владеешь. Просто собирай чемодан, и чтобы через час-другой духу твоего не было в Москве. А лучше – в России. И – молчок.

– Даже диссидентам при Советах давали больше времени на сборы, – движимый духом противоречия, сказал Виктор Яковлевич.

– А ты не диссидент, ты – вор, педераст и педофил, – хладнокровно поправил голос в трубке. – Впрочем, как знаешь. Только имей в виду, что совет директоров уже инициировал расследование – пока служебное и негласное, но это, надо полагать, ненадолго. Копнут раз-другой, и готово: было служебное, а стало уголовное… Да что я тебе рассказываю, ты же в этих вещах лучше меня разбираешься!

– Спасибо на добром слове, – проворчал Лисовский.

– Ты мне еще поиронизируй, умник, – хмыкнул голос. – Короче, я повторять не буду. Мы с тобой расходимся бортами, как в море корабли, – ты в одну сторону, я в другую. Последний добрый совет я тебе дал, дальше живи как знаешь. А если что, пеняй на себя.

В наушнике зачастили короткие гудки отбоя. Лисовский рассеянно повесил его на специальный крючок и снова с силой потер лоб. Телефонный аппарат у него в гостиной был антикварный – не сработанный под старину предприимчивыми китайцами, а действительно старинный: с корпусом из красного дерева, с микрофоном на подставке и наушником на гибком шнуре, с рукояткой сбоку, которую надо было вертеть, чтобы вызвать оператора – или, как было принято говорить в старину, «барышню», – и с позднейшим усовершенствованием в виде жестяного диска с цифрами. В данный момент Виктор Яковлевич испытывал острейшее, почти непреодолимое желание взять этот раритет и со всего маху запустить им в окно или, скажем, в телевизор. Да, вот именно в телевизор, чтобы по древнему обычаю восточных тиранов прикончить гонца, принесшего дурную весть. Вернее, сразу двух таких гонцов: взять одного за ноги и прихлопнуть им другого, да так, чтоб из обоих дух вон…