Спасти красноармейца Райнова. Книга восьмая. Партизан. - стр. 35

***

Я застонал, приходя в себя, когда меня грубо, похоже ногой, перевернули на спину. И раздался грубый голос на немецком:

– Герр фельдфебель, похоже этот русский парень в нас стрелял. Рядом с пулемётом только он лежит.

– Сволочь, – выругался кто-то, подходя, был шум шагов. – Одних убитых семнадцать, и будет ещё. Много с тяжёлыми ранами. Хорошо Гельмут из своей оптики его снял, лучший снайпер в батальоне.

– Пристрелить?

– Погоди. Нужно допросить, он наверняка тут был не один. В русской военной форме, рядовой, хотя больно молод. И пулемёт наш, выясним откуда взял. Потом можно будет повесить на площади того села, что мы проходили. Пока перевяжи его, чтобы кровью не истёк.

Пока меня ворочали, снимая гимнастёрку и срезая рубаху, чтобы добраться до раны, похоже ранение я получил в плечо, мою позицию окружили немецкие солдаты, что недобро поглядывали в мою сторону. Ещё бы, позиция идеальная, я успел только ленту выпустить, в двести патронов, уже собрался убрать пулемёт и уходить, тут по низине и дальше за кустарником на мотоцикле прочь прямо по полю, когда ранило. Тем более я имею ввиду, говоря о своём опыте, что позицию свою заминировал, перед окопом немецкие мины-«лягухи» на натяжении, растяжки по сути. Взрывы не слышал, уже без сознания был. Получается меня снайпер снял, коллега по сути. Повезло, золотой выстрел, по-другому и не скажешь.

– О, Франк, смотри. Пуля попала в приклад, разломилась и влетела в плечо, разворотив его. Похоже он сразу сознание потерял, от боли.

– Похоже, – согласился с ним невидимый Франк.

Чуть позже, мне дали понюхать нашатыря, а работал немецкий медик, действительно сознание прояснилось, помогли встать, нести меня никто не собирался, и я поднялся на позицию, с удовлетворением отметив, что три мины сработало. Сапёры уже сняли остальные и выносили тела семерых солдат, что погибли на растяжках. Вот так под тумаки, которыми меня награждали немцы, хотя сильно не били, фельдфебель за этим пристально следил, повели к дороге. Среди раненых был один офицер. Ну я их поразить старался первыми. Меня шатало, но шёл, рука в косынке. Я согласен, меня вырубило от болевого шока, когда деформировавшаяся пуля попала в плечо, в кость. Действительно золотой выстрел. На дорогу выносили убитых, занимались ранеными. Окинув взглядом место боя, с удовольствием подсчитал, что одних убитых у немцев около двадцати, и в два раза больше раненых. Это не рота франтиков, они из дивизии охраны тыла, подловил на марше, повезло. Ну а пока меня вели под конвоем в село, отсюда окраины видны, там комендатура и гарнизон, оттуда рота и шла, и именно там и будут допрашивать, стоит вспомнить как прошли эти две недели с момента, как я покинул Варшаву. О да, сегодня было двадцать второе июля, уже полдень, и сегодня вроде как должна запуститься опция големов. Пока жду. Если хранилище в четыре раза дольше ждать пришлось по времени, то может и тут так будет? Через четыре месяца и запуститься? Это получается двадцать второе октября? Ну вот скоро и узнаю, июль или октябрь.

Идти было тяжело, если первый километр после позиции я прошёл можно сказать бодрячком, то дальше ноги стали цепляться друг за друга, о каждую кочку спотыкался, откуда только их тут столько взялось? Весь потом покрылся. Шёл отходняк после боя и ранения. Пуля застряла в плече, меня просто перевязали, чтобы кровь остановить, похоже плечо выбито и переломы есть, немало бед нанесла эта пуля. А до окраин села ещё километра три. Чую не дойду. А так я действительно был в красноармейской форме, из тех, что нашёл по пути к Кобрину. Даже петлицы пришил, пилотка со звёздочкой. Причина банальна, у немцев пунктик, если по ним гражданский стреляет, не комбатант, которому нельзя участвовать в войне, они его на месте шлёпают, а вот с военнослужащими, всё же некоторые нормы выполняют. В плен берут иногда. Сам не знал раньше, пока в тело Власова не попал и не поработал по Украине. Хотя со мной по краешку всё прошло, если бы не фельдфебель, мне бы там хана пришла. Умер бы не самой лёгкой смертью. Это я осознавал отчётливо. Так-то понятно сбегу, но когда в норму приду. С таким ранением мне не побегать. Ну и пока шёл, ещё сознание сносное было, и вспоминал про эти две недели, что прошли с момента посещения Варшавы. Затягивать не буду, плохо мне, поэтому опишу кратко. В Кобрине я по счастью нашёл всех, кто выжил после расстрела поезда. Взял главного тот сразу описал кто участвовал и где они. Пусть один ещё в немецком госпитале лежал. Думаю, от меня пулю получил и это тяжёлое ранение. Уже выздоравливал. Я их в хранилище убрал, обойдя, два дня допросов в пригороде, пока пропавших полицаев искали, во всём они признались и чистосердечное написали, причём, по всем правилам. А дальше их, как рассвело, нашли повешенными на столбах в центре Кобрина. Помните ту «Лейку» и треногу? Рассветало, улицы ещё пусты были, вот и сделал снимки с собой на переднем и с полицаями на заднем фоне, режим таймера у фотоаппарата был. Я же говорю, на память.