Спасти красноармейца Райнова. Книга десятая. Хитрый Лис - стр. 10

– Документы, – протянул тот руку, и тут же достав документы, протянул ему.

Изучая, включая комсомольский билет, хмыкнул и сказал:

– Так ты из нашей дивизии, Двести Восьмой стрелковый полк. Документы твои, судя по фото в билете. Значит, говоришь память потерял? – спросил тот, мельком глянув на краешек бинта под шапкой.

– Да. Очнулся внутри тягача, окружённый немцами. Голова болит, трясёт от простуды. Чудом выжил. А что до этого было, не помню.

– Ясно. Ладно, боец, скажи, у тебя припасы есть, медикаменты?

Тот явно задавал вопрос без собой надежды, видел, что я пуст, даже вещмешка не имею, поэтому не передать как тот удивился, когда я кивнул, говоря:

– Да, есть?

– Есть?! Где?!

– Там дальше трофейные сани, на них оружие, два ручных пулемёта и шесть финских автоматов с боезапасом. Ранцы, медикаменты и припасы. Товарищ старший сержант, есть что доложить.

– Говори.

– Я на дороге семь часов назад побил сорок финских солдат и офицеров. Там корреспонденты были, похоже иностранные. И старший офицер, полковник. Финны точно будут меня искать. Я документы их собрал, когда из пулемёта и винтовки всех уничтожил, но по следу могут пойти. Уходить нужно, погрузить товарища комиссара на сани и уходить к нашим.

– Где сани?

– Метров двести отсюда. По моим следам можно найти. И ещё, мне бы с товарищем комиссаром поговорить. Есть важная информация. С глазу на глазу.

– Савельев, – послышался слабый голос с лапника. – Пусти.

Того грели от костра, с боку от него, так что не замерзал. Девушка же закончив приводить себя в порядок, стала возиться у комиссара. Сержант, вернув мне документы, хромая, с одним бойцом двинули к саням, а оставшийся боец, что на часах был, приглядывал за мной, но и головой активно крутил. Девушка ушла в шалаш, а я присел у комиссара, вот тот тихо и спросил:

– Кто такой?

– Красноармеец Хайруллин, товарищ комиссар.

– Доложись что и как было.

– Если кратко, то очнулся в боевом отсеке тягача «Комсомолец». Двигатель работал. Грелся о тёплую стену. Рана на виске, рядом убитый мехвод. Хотел выбраться, а тут пуля в люк. Враги сторожили. Я их уничтожил, трое егерей и один возница. Это его сани. Собрал оружие и утопленную одежду и нашёл сани и домик, утеплённый, с буржуйкой. А у меня простуда, увёл подальше и шесть дней пережидал. Метель скрыла следы. Пока кризис простуды не ушёл, ждал. Думал не переживу, там и помру, серьёзно меня колотило. До сих пор горло болит и слабость. Там еда закончилась. Домик сжёг и вот двинул к нашим. Как раз на дорогу где тот тягач. Я его сжёг. Место тоже самое, только техники побитой куда больше стало, наших убитых бойцов принесли, штабелями сложили, а там эти корреспонденты как петухи ряженные, гордо ходили и всё снимали. Показуха. Ну я их из пулемёта всех и положил, потом пробежался, добил, собрал документы, и трофеи, и дальше пошёл. Тут вас встретил. И ещё, почему попросил с вами с глазу на глаз поговорить. А полковника финского, в легковой машине, я нашёл свёрток. А внутри знамя, нашей дивизии. Сам удивился и прихватил. Оно у меня тут рядом спрятано. Вот хочу вам его передать, как будто вы его спасли.

– А сам чего? Героя получишь.

– Да не надо мне этого, а вот договориться с вами желание имею. Как говориться, ты мне – я тебе. Как-то простым стрелком уже не нравиться быть. Как вы смотрите на то чтобы дать мне звание старшины и назначить на должность старшины роты? Ну и орден. Да вон хотя бы за побитых финнов у дороги. Все их документы у меня. Как вам?