Спасти или уничтожить - стр. 21

Он не собирался отступать!

Да-да, именно так: не принимать ни единого слова возражений!

И он вновь принимался за свою речь, занося на бумагу понравившиеся фразы, чтобы потом безжалостно вычеркивать и слова, и мысли.

Время от времени он отмечал мысли, которые не должны были войти в сегодняшнюю речь, но могли понадобиться в ближайшем будущем.

Внезапно он, как и Колвилл, вспомнил вчерашний разговор, и неожиданная мысль пронизала его!

Мысль настолько страшная, что он замер посреди комнаты.

Что, если все происходящее там, на другом конце Европы, – гигантский фарс, спектакль, разыгранный Сталиным и Гитлером?

Что, если это просто приготовленная ими ловушка?

Он – премьер его величества – будет жить в убеждении, что опасность вторжения на Острова отодвинулась далеко на восток, а эти коварные тираны, усыпившие его бдительность, уже готовы вторгнуться и уничтожить последний оплот цивилизации.

Ее истинный оплот!

Нельзя же, в самом деле, всерьез рассчитывать на американцев как на лидеров человечества!

Да, решил Черчилль, ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Ни в чем!

Надо приложить все силы, чтобы центром, где решаются судьбы мира, оставалась Европа!

Да, именно так!

Немного успокоился: что за глупость! Слишком далеко от реальности предположение о сговоре Сталина с Гитлером.

Значит, началась общеевропейская война, которая может отвлекать немцев от Англии! И, следовательно, надо сделать все, чтобы эту возможность делать реальностью, максимально наполненной действием!

Перебирая все возможности – даже самые мелкие, обеспечить безопасность Британии и удерживать русских в состоянии растущей неуверенности, отбирал все, что приходило на ум.

Надо немедленно сообщить Сталину о поддержке, которую он может получить от правительства его величества. Да, именно так! Нельзя допустить, чтобы немцы быстро закончили войну и вернулись на запад континента, к Ла-Маншу.

Черчилль прекрасно понимал – пусть и сугубо умозрительно, – что масштабы большевистской империи несопоставимы с расстояниями, например, в какой-нибудь Бельгии, которую можно за день пересечь на велосипеде. В России немцы застрянут, даже если будут продвигаться вперед достаточно быстро.

Это хорошо, отметил он автоматически. Это надо тоже занести себе в актив, когда придется выступать через некоторое время после германского нападения.

Черчилль с огорчением признал, что о реальной военной помощи русским сейчас и речи быть не может. Он понимал, конечно, что и впоследствии эта помощь будет носить только символический характер, но именно сейчас, в первые дни, а еще лучше часы, символические жесты будут наиболее заметны и чаще вспоминаемы!

Внезапно остановился на Польше!

Ну, а что…

Во-первых, можно будет вести разговоры о расширении подпольной борьбы на территории бывшей Польши.

Если такая борьба развернется, то руководить ею будут, естественно, отсюда, из Лондона, где находится польское правительство в изгнании. А это значит, что можно и нужно будет вести речь о той помощи, которую оказывает Британия, организовывая, координируя и снабжая необходимым подпольные группы вооруженного сопротивления.

Замечательно! Это просто замечательно!

Во-вторых, и это тоже весьма важно, Польша станет козырной картой в будущем, потому что теперь, обсуждая возможное сотрудничество и помощь, от Сталина можно будет требовать многое, прикрываясь интересами Польши.