Спасительная неожиданность - стр. 31
Богуслав обнял растянутого цепями Елисея. Потом смахнул навернувшуюся слезу и глухим голосом сказал:
– Не волнуйся, друже. Пока я жив, никто тебя здесь не тронет. Матвей, помоги человека от цепей избавить.
Освобожденный тиун потряс кистями рук и без сил сполз по стене на пол без сознания. Мы бросили на пол какую-то драную телогреечку и переложили бывшего воина на нее.
– Может я пойду? – спросил разочарованный Матюха. – Делать мне тут больше вроде нечего…
– Иди отдыхай, дальше сами справимся. Не забудь поесть, куренок уж там залежался поди, – отпустил я побратима.
Минут через пять Елисей пришел в себя, присел.
– Все равно тебе меня кончать надо, – продолжил он свои самоубийственные речи. – Не смогу я Капу оставить, люблю ее больше жизни. Тебе это трудно понять, ты жесткосерден, никогда особо ни ее, ни деток ваших не любил.
Слава криво усмехнулся, а любовник жены продолжил.
– Развод ты ей нипочем не дашь, да и епископ Ефрем никого и никогда не разводит. Пробурчит чего-нибудь из византийских законов, процитирует какой-нибудь Измарагд или Новоканон, и провожает тебя с твоими блудливыми идеями в три шеи. И просто так ты нам жить не позволишь – обоих вырежешь. А у нее дети…
А у меня хорошо – ни детей, ни плетей, родственников тоже нету. Взыска за меня не будет никакого – некому иски чинить!
Утомленный, он опять откинулся на телогрейку, голос его постепенно угасал.
– Убьешь… потихоньку, вроде опять… убег, и Бог с ним…
– Убили! Замордовали каты Вельяминовские! – ворвалась к нам невысокая полноватая женщина, – всю жизнь мою загубил, убивец старый!
– Можно подумать Елисей больно молодой, – с горечью отозвался Богуслав.
– Он добрый был! А ты зверь зверем! Нипочем развод не дашь, на волю не отпустишь!
– Завтра и пойдете вместе на волю вольную.
Супруга расценила такой ответ как обещание могилы для обоих любовников. Она схватилась обеими руками за высокую грудь и прошептала:
– Зверь, зверь… Детушек хоть живыми выпусти, пусть мальчишечки солнышку еще немного порадуются…
– Дура! Он жив живехонек! Никто его из моих людей пальцем не тронул!
– Я все вижу-у-у…, – зарыдала боярыня, – вы его прямо в лоб пина-а-а-лиии…
– Капа, я жив. А лбом об лестницу ударился в темноте, – строго пресек ее печальные выдумки своими успокаивающими выдумками Елисей.
Женщина упала возле него на колени, стала целовать слегка побитое, но такое родное лицо.
– Любый мой! Пусть что хотят делают, а я до доски гробовой с тобой буду!
– Капитолина, развод получать с утра со мной пойдешь к митрополиту? – вторгся в их беседу рогоносец.
– Ой! – обхватила щеки ладонями русская красавица, – родственники осудят!
– Мне на твоих нищих да горластых родственников наплевать! Не хотите, как хотите! Выгоню и ни копейки с собой не дам! Хоть на паперти на пару стойте!
– Воевода, ты не горячи кровь зря, – опять присел немолодой жених. – Бабочке время нужно подумать, посоветоваться кое с кем…
– Идите, и хоть со всем городом пересоветуйтесь, – обиженно буркнул Богуслав. – Времени вам до обеда. После этого – на все четыре стороны и без денег! А так половина доходов со всего хозяйства боярыне на жизнь и на детей будет уходить. Дети вырастут до 16 лет, уйдут ко мне жить, Капитолине дальше четверть. Пока ночь, идите думать в ее опочивальню. Все!