Спаситель и сын. Сезон 1 - стр. 3
Девочке действительно плохо? Если да, то насколько? За неё на этот вопрос могут ответить шрамы: они бывают на руках, на предплечьях, даже на бёдрах. Много ли ран, насколько они глубоки, как расположены… Возможно, она нанесла их себе, подражая кому-то, в знак принадлежности к некой группе. Или поддалась тяге к саморазрушению? Прежде у Сент-Ива не было пациентов с подобными проблемами, однако он знал о них куда больше, чем дал понять Марго. Статистика утверждает, что новоявленной «моде» следуют 5–10 % подростков, по преимуществу девочки от 13 до 15 лет. Впрочем, данные не вполне достоверны, ведь делается это втайне.
– Считаешь, много шума из ничего?
– Вот-вот. Нет бы реальными проблемами заняться!
– Реальными – это какими?
– Ну, к примеру, я задолбалась с матерью жить. Вот РЕАЛЬНАЯ проблема!
Спаситель понял, что ему удалось ухватить путеводную нить, и с тревогой взглянул на циферблат больших круглых часов, висящих напротив стола. У него осталось всего несколько минут на то, чтобы отыскать центр лабиринта.
– А твои родители давно развелись?
– Папа ушёл от мамы, когда мне было десять. – Она решительно вскинула руку, как бы заранее возражая. – Я на него не в обиде. Она его довела. Прямо со свету сживала.
– Сживала со свету?
– Ну да, мы с ним всё обсудили. – Марго опять преисполнилась высокомерия, гордясь доверием отца. – Вам когда-нибудь приходилось жить с депрессивной женщиной?
– Депрессивной? – удивился Сент-Ив.
Ни единого признака депрессии у мадам Дютийо он не заметил.
Его недоверие возмутило Марго, она принялась горячо доказывать, что её мать – редкая зануда и всех замучила постоянной подавленностью, тревожностью, мнительностью.
– Вечно за мной шпионит, шагу ступить не даёт. Пришла к подруге – отправляй эсэмэску, букву «д», то есть «добралась». Уходишь домой – шли «в».
– Кого? – растерялся Спаситель.
– Не кого, а что. «В» – «выхожу», значит.
– Большой беды не вижу, просто мама за тебя волнуется. Понимаю, иногда это бесит, но она желает тебе только добра.
– Желает добра? Ничего умней не придумали? Тоже мне, психолог дипломированный!
– Прости, – виновато кивнул Спаситель. – Постараюсь повысить свой уровень.
Кротость взрослого смутила Марго. К fair play[2] девочка не привыкла. Заговори она подобным образом с учительницей, та бы вкатила ей замечание в дневник.
– А с отцом вы дружите? – поинтересовался Спаситель.
– Еще бы, он же мой отец! – выкрикнула Марго задиристо, будто Сент-Ив пытался оспорить этот факт. – Я живу неделю у него, неделю у матери.
Месье Карре – Марго носила его фамилию – работал судебным приставом, и, по словам дочери, «бабла у него завались», он покупает ей фирменные шмотки, и только он один ее понимает. Жаль только, что жена у него тупая лохушка.
– Тупая лохушка, – повторил задумчиво Сент-Ив.
– Зато они родили мне классного полубрата.
– Родили классного полубрата.
– Ему три года, он зовет меня Маго. А вы всех передразниваете или только меня?
– Я не передразниваю. Я проверяю, верно ли понял.
– Фишечка! Величайшее достижение психологии? – съязвила Марго. – Ну что, теперь поговорим о моей матери? Так вот, она преподает французский в профтехучилище в Саране. На уроках ее никто не слушает, у них там предел мечтаний – устроиться продавщицей в «Пимки»[3]. И каждый вечер она нам заявляет, что ей пора менять профессию. Но самое страшное я приберегла напоследок: у меня еще есть родная сестра, ей одиннадцать, она начиталась манги и теперь считает себя би.