Спасенный любовью - стр. 15
– И фотографии, надо сказать, очень хорошие. Художественные. «Картинки», которые когда-то собирала королева с принцем Альбертом, тоже были высокого качества – она однажды мне их показывала, – но ведь это не одно и то же… На твоих ты сам же и позировал, и королеве это очень не понравилось бы. Герцог ведет себя как обычный натурщик! Миссис Палмер забрала все снимки?
– Да. – Харт тяжко вздохнул.
Элинор кивнула:
– Что и требовалось узнать. Миссис Палмер, возможно, оставила коллекцию кому-то. Либо этот человек нашел фотографии уже после ее кончины. Ты должен позволить мне поехать в Хай-Холборн, где она проживала. Хочу поискать там.
– Нет! – ответил герцог громко, резко – и окончательно.
– Но почему? – спросила Элинор, изобразив удивление. – Ведь дом миссис Палмер уже вовсе не…
– Эл, ты не войдешь в этот дом, – решительно перебил Харт.
Она вдруг улыбнулась.
– И вообще, ты должен был разместить нас с отцом именно там. Это было бы гораздо ближе к Британскому музею, и я могла бы обыскать там все вдоль и поперек в поисках фотографий.
– Нет, Элинор! – Харт повысил голос.
– Но ведь это всего лишь дом… – Она пожала плечами. – И там мог бы найтись ключ к отгадке.
– Ты хорошо знаешь, Эл, что это не просто дом. – Харт еще больше разозлился. – И перестань смотреть на меня невинными глазами. Ты не такая уж невинная. Я тебя знаю.
– Да, верно. Боюсь, что ты знаешь меня слишком хорошо. Поэтому мне порой чертовски трудно разговаривать с тобой.
Эл по-прежнему улыбалась. Улыбалась так же, как прежде, как когда-то… Правда, сейчас она стояла перед ним в скромном голубом платье, давно вышедшем из моды, и, глядя на него простодушно, заявляла, что должна осмотреть дом в Хай-Холборне, существование которого и вбило между ними клин, а затем разлучило.
Однако Элинор после первой вспышки вела себя очень достойно, хотя могла бы привлечь его к суду за то, что соблазнил ее, лишил девственности и нарушил многочисленные пункты их весьма пространного и сложного брачного контракта. Но она просто сказала ему «до свидания» и ушла из его жизни, оставив в ней зияющую пустоту, которую он так и не сумел заполнить.
Между прочим, он совершенно забыл об этих фотографиях, пока Элинор вдруг не объявилась и не бросила одну из них ему на стол.
– Если этот человек – шантажист, Эл, я не хочу, чтобы ты имела к этому делу отношение. Шантажисты чрезвычайно опасны.
Ее брови поползли вверх.
– А ты уже имел с ними дела?..
Харт еще больше помрачнел.
– Попытки шантажировать семейство Маккензи – это занятие приобрело в последнее время особую популярность.
– Хм… возможно. Полагаю, есть люди, считающие, что ты заплатишь – лишь бы ваши секреты не просочились в газеты или в чужие уши. А у вас ведь множество секретов… – И Элинор знала их все до единого, знала то, чего не знал ни один человек на свете, – кроме самих братьев Маккензи, разумеется.
– Но у всех шантажистов есть одна общая черта, – продолжал Харт. – Они ничего от меня не добиваются.
– Вот и хорошо! В таком случае мы постараемся сделать так, чтобы и этот ничего не добился.
– Не «мы», а я, – поправил герцог.
– Но будь же благоразумным, Харт! Кто-то шлет мне фотографии. Не тебе, не твоим врагам, не твоим братьям – а именно мне. Думаю, это что-то да значит. К тому же зачем их вообще посылать без угроз, без шантажа и без требования денег?