Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание - стр. 118

По тем или иным причинам, но записей в дневнике Л.П. Берии за военную половину 1941 года имеется не очень много. Впрочем, в любом случае их много быть и не могло – очень уж большой была загрузка Берии сразу по нескольким направлениям. Однако полностью от ведения дневника он не отказался. Похоже, у него уже выработалась привычка хотя бы время от времени обращаться к этому «молчаливому собеседнику». Но постоянно вести дневник Берия не мог. Поэтому я постараюсь как-то восполнить этот пробел своими справками и комментариями.

Читатель уже знаком с термином «лакуна». Напомню, что лакуна – это пропущенное, недостающее место в тексте. Увы, что касается первых дней войны, то, с одной стороны, в описании их лакун хватает. С другой стороны, природа не терпит пустоты, и эти лакуны за десятилетия оказались всё же заполненными.

Однако очень часто – ложью.

Самый высокий её уровень – это ложь Хрущёва о Сталине на ХХ съезде. Но вот пример лжи тоже на очень высоком уровне (имеется в виду статус лжеца, а не качество лжи). Я имею в виду послевоенную ложь Анастаса Микояна:

«В субботу, 21 июня 1941 года, вечером, мы, члены Политбюро, были у Сталина в квартире. Обменивались мнениями… Сталин по-прежнему думал, что Гитлер не начнет войны…

…Мы разошлись около трех часов ночи 22 июня 1941 года, а уже через час меня разбудили: война!

Сразу члены Политбюро собрались у Сталина…»

И всё это – ложь от начала до конца!

21 июня 1941 года в 18.27 Сталин, находясь в своём рабочем кабинете в Кремле, пригласил к себе Молотова и затем проводил совещание до 23.00. В его кабинете в тот вечер были Молотов, Ворошилов, Вознесенский, Маленков, Кузнецов (ВМФ), Тимошенко, Жуков, Будённый, Мехлис. В 22.20 от Сталина ушли все, кроме Молотова и Ворошилова. В 22.40 к ним присоединился Берия и в 23.00 Молотов, Ворошилов и Берия от Сталина ушли, и тот отправился немного отдохнуть перед новым тяжёлым днём.

Микояна 21 июня 1941 года у Сталина вообще не было.

Что же до «фотографии» первого рабочего военного дня Сталина, 22 июня 1941 года, то она такова:

Молотов – 5.45–12.05

Берия – 5.45 – 9.20

Тимошенко – 5.45 – 8.30

Мехлис – 5.45 – 8.30

Жуков – 5.45 – 8.30

Маленков – 7.30 – 9.20

Микоян – 7.55 – 9.30

Каганович – 8.00 – 9.35

Ворошилов – 8.00–10.15

Кузнецов (ЦК) – 8.15— 8.30

Димитров – 8.40–10.40

Мануильский – 8.40–10.40

Кузнецов – 9.40–10.20

Микоян – 9.50–10.30

Молотов – 12.55–16.45

Ворошилов – 11.40–12.05

Берия – 11.30–12.00

Маленков – 11.30–12.00

Ворошилов – 12.30–16.45

Микоян – 12.30–14.30

Вышинский – 13.05–15.25

Шапошников – 13.15–16.00

Тимошенко – 14.00–16.00

Жуков – 14.00–16.00

Ватутин – 14.00–16.00

Кузнецов (ВМФ) – 15.20–15.45

Кулик – 15.30–16.00

Берия – 16.25–16.45

Заметим, что и в последний день мира, и в первый день войны последним, кто вышел из сталинского кабинета, был Берия. Вновь он появился в нём 23 июня – ровно через сутки минута в минуту, и опять – на двадцать минут.

Второй военный рабочий день Сталина начался в 3.20. В этот день, 23 июня 1941 года, была образована Ставка Главного командования Вооруженных сил Союза ССР, и с того же 23 июня Берия вошёл в число постоянных советников Ставки.

Всего их было двенадцать: маршал Кулик, генералы Мерецков и Ватутин, начальник ВВС Жигарев, начальник ПВО Воронов, Микоян, Каганович, Вознесенский, Жданов, Маленков, Мехлис и Берия.