Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание - стр. 113

6 июня 1941 года Сталин в конце дня опять уединился более чем на два часа (с 20.55 до 23.00) с той же троицей военных.

И вот 7 июня в 20.45 к Сталину заходят Молотов, Берия, Маленков и Богдан Кобулов (НКГБ). Через 15 минут (!) Берия, Маленков и Кобулов уходят, а Молотов остаётся. Сталин принимает Вышинского (НКИД), Седина (нарком нефтяной промышленности), Кузнецова (НК ВМФ).

А в 22.05 вновь появляются Берия и Маленков.

В 22.25 на 25 минут входят Тимошенко и Жуков, и какое-то время идёт общий разговор. Потом Маленков и Берия уходят буквально на пять минут (в туалет вряд ли), а вернувшись, остаются с Молотовым в кабинете у Сталина и после ухода военных, до 23.45 – до конца.

9 июня 1941 года Сталин начинает приём с Тимошенко, Жукова и Ватутина. Ровно час, с 16.00 до 17.00, они что-то обсуждают вчетвером (Жуков и Тимошенко позднее приходят ещё раз и с 18.00 до 23.35 принимают участие в совещании у Сталина вместе с Ворошиловым, Маленковым, Куликом и Вознесенским).

Берии у Сталина нет.

Но уже 10 июня 1941 года к Сталину в 22.15 входят Молотов и Микоян и почти сразу же – Берия и Маленков. В ходе совещания вызывают на 30 минут Кобулова, и заканчивается обсуждение в узком кругу в 23.00 (к разговору присоединяются Шахурин и Л. Каганович).

До начала войны остаётся 12 дней. Возможно, Сталин в это ещё не верит, но то, что ситуация критическая, ему ясно. И вот в этот острейший момент, с 11 июня по 20 июня 1941 года, имя Берии вдруг снова исчезает из Журнала записи посещений кремлёвского кабинета Сталина!

Почему?

Не было ли это связано с тем, что с 11 по 20 июня 1941 года Берия, по договорённости со Сталиным (возможно, совместно с наркомом ГБ Меркуловым, выезжавшим в Прибалтику), провёл личную инспекцию западной границы?

Если это так, то не исключено, что Берия не из Москвы, а прямо на месте организовывал тот разведывательный полёт вдоль границы полковника Захарова, который должен входить в школьные учебники, но о котором плохо знают даже военные историки. Я писал об этом полёте в своих книгах «Берия. Лучший менеджер ХХ века» и «10 мифов о 1941 годе».

Если это так, то становится ясным и то, почему Сталин, ещё 13 июня 1941 года не удовлетворив просьбу Тимошенко и Жукова о приведении войск в боевую готовность, не позднее 18 июня 1941 года такую санкцию дал! Сей факт по сей день замалчивают, однако такая санкция была – сегодня имеется много подтверждений тому!

А информация лично Берии, переданная лично Сталину, в реальном масштабе оказалась решающей для принятия Сталиным такого решения!

Могли ли хрущёвцы оставлять в дневнике Берии следы об этом великом вкладе Берии в последние дни перед войной в будущую нашу Победу?

Нет, конечно!

Кто-то, возможно, скажет, что проще было вообще уничтожить дневник – весь! Но вот тут-то и начинаются тонкости. Полное отсутствие дневника даёт бо́льший простор для полёта фантазии, чем дневник, из которого изъята и уничтожена лишь некая его часть. А именно – та часть, которая особенно компрометирует командующего ЗапОВО Павлова, Тимошенко, Жукова, Пономаренко и других, но прежде всего – «дорогого Никиту Сергеевича»!

Ведь зачем-то Сталин вызвал Хрущёва из Киева в горячие июньские дни для абсолютно конфиденциального разговора 16 июня 1941 года – с 17.40 до 17.55.