Спасенному рая не будет. Трилогия. Книга вторая. Голгофа - стр. 21

– Ты это здание со шпилями видел?

– Это.

– Вилла Искандера. Веди.

Талгат хорошо запомнил тропу, хотя и была ночь. Но светила луна, когда он в сопровождении Колуна проделал путь до своей «могилы» туда и обратно. Теперь вот снова – туда и обратно. А может, только туда?..

Тропа потерялась, когда закончилась полоса леса. Но был приметный ориентир: большой серый валун, на котором красной краской было нарисовано сердце, пронзенной стрелой, и написано имя: Дарига. А рядом – торчавшая из снега кривая березка, выросшая из случайного семени, занесенного шалым ветром. Возле березки Талгат остановился.

– Пришли, – и показал на правый бок валуна.

С этой стороны земля была очищена от мелких камней, и небольшое углубление указывало на то, что здесь недавно рыли яму. И кирка валялась рядом. Полковник поднял ее и сказал рябому автоматчику:

– Пошарь вокруг. Вдруг что найдешь.

Сам нагнулся, подобрал окурок, вынул из кармана пластмассовую коробочку и уложил в нее находку.

– Исмагилов такие курит, – произнес, усаживаясь на гладкий камень. – В какую сторону он ушел?

– Туда, – показал в сторону особняка со шпилями Талгат.

Он стоял, привалившись к валуну, и желал лишь одного: скорее бы все закончилось. Жену и дочь он, конечно же, отправит к Георгию. Но сначала она должна продать квартиру, а это займет немало времени. Значит, сидеть ему пока между жерновами. Любая оплошка – и жернова сомкнутся.

– Где служил, морпех? – прервал его мысли полковник.

– На севере.

– Я ведь тоже из морской пехоты. Командиром роты был на Балтике. Потом меня на Иссык-куль перебросили, в учебный центр, где боевых дельфинов готовили. Слыхал про таких?

– Ходили у нас слухи.

– Теперь ни дельфинов, ни морской пехоты. И служба теперь…, – он не договорил, лишь махнул рукой.

Талгат понял, что и у полковника жизнь – не сахар. Хотя и не живет в нужде, как работяги и пенсионеры. За деньги тянет лямку, и, наверняка, за валюту. Такая теперь настала жизнь, что молятся не на Ленина, не на Всевышнего, а на американского президента на зеленой банкноте.

– Господин полковник! – услышал он голос рябого лейтенанта. – Вот, нашел внизу! И след, будто человек полз.

С довольной улыбкой лейтенант протягивал начальнику морпеховский нож.

– Твой? – спросил Талгата полковник.

– Мой.

– Выходит, не попал ты в горло, если человек смог ползти. Но засохшая кровь на лезвии есть. В плечо, наверное, угодил.

– Кидать неудобно было.

– У меня тоже такой есть. С собой не ношу, чтобы генерал не выпросил. Любит он разные острые штучки, весь ковер дома увешал ими.

Полковник вытер о снег нож. Встал. И неожиданно, с крутого разворота, метнул его в кривую березку. Лезвие влепилось точно в серёдку ствола.

– Есть еще порох в пороховницах, – довольно произнес полковник. – Забирай, морпех, свое оружие! Хватит здесь загорать!

На обратном пути он вдруг спросил Талгата:

– Сколько тебе платит Ботаник?

– Пятьсот баксов.

– Не густо. Если договорюсь с генералом, пойдешь ко мне за тысячу?

– Пойду.

Вернулись они опять же в военный городок. Полковник исчез в доме, оставив Талгата на территории. Примерно через полчаса вышел Ботаник, сунул ему три пятисотенных тенге и сказал:

– Езжай домой. Сутки отдыха. Послезавтра к восьми быть здесь.

Уехал Талгат на маршрутке. С вокзального автомата позвонил Георгию, обитавшему в его комнате на улице Розыбакиева. Квартирант оказался дома. Оказалось, что его никто пока не потревожил. Талгат предупредил, что Исмагилов ищет его, и что адрес он был вынужден засветить. О подробностях не стал распространяться. Договорились о встрече завтра в десять вечера у гаража.