Спасенному рая не будет. Трилогия. Книга третья. Грязное дело - стр. 21
Да, наблюдательная дама, в уме ей не откажешь, сделал вывод Алексей. Однако вопрос требовал уточняющего ответа.
– Недавно я вышел на пенсию, Соня.
– Не очень-то вы похожи на пенсионера.
– В армии так. Служил на крайнем севере и набрал льготный стаж.
Врать Алексею придется теперь постоянно. Такая уж ему выпала доля.
– Вам сорок с маленьким хвостиком? – спросила она.
– С большим хвостиком, – поправил он.
– Все равно разница в возрасте у нас небольшая, можем перейти на «ты».
– Согласен, на «ты».
Она замолчала. Ее бутерброд на блюдце так и остался нетронутым. Алексей больше не хотел копаться в ее мыслях. И без того было видно, что она хочет что-то сказать, но медлит. Наконец, решилась.
– Ты останешься сегодня у меня, Иван?
Он подспудно ожидал подобного предложения. И, в общем-то, не возражал провести с ней ночь. Женщиной она была привлекательной и в то же время во всем ее облике проглядывала незащищенность той юной евреечки. Тогда, двадцать лет назад, он ее пожалел. Теперь она страдала от одиночества, и пожалеть ее означало скрасить одиночество. Не только ее, но и свое.
– Останусь, – ответил Алексей…
Спать ему почти не пришлось. Она вела себя, как изголодавшаяся самка, нисколько не стесняясь в выборе поз. Великое дело – постельный опыт…
Утром, за кофе с бутербродами, Соня спросила:
– Как тебе, Иван, показался политолог Самойлов?
– Профессионал.
– Да, умом и хитростью Бог его не обидел. Нашему Шишмареву далеко до него. У Самойлова один недостаток – чрезмерно любит деньги.
В тот вечер политолог Самойлов задержался в офисе допоздна. Помощник и секретарша тоже оставались на своих местах. Так было заведено.
Ничего особого не произошло, но один прокол уже случился. Разоблачили завербованного в штабе Баскакова газетчика. Непрост оказался генерал. Военными технологиями воспользовался. Кто бы мог подумать, что он станет использовать полиграф!
Сам Самойлов не контачил с Лубченковым. Этим занимался его помощник по связям с общественностью – Шурик. Они работали вместе больше двенадцати лет, и тот ни разу его не подвел. Все переговоры, неважно – с друзьями или с недругами, помощник записывал на диктофон и пополнял свою фонотеку. Сегодняшний друг завтра может стать врагом, так что компромат всегда мог пригодиться. Записал он и разговор с незадачливым агентом.
Полтора часа назад тот заявился к Шурику и выложил все, что с ним произошло. Заодно сообщил о планах Шишмарева выпускать листовки, порочащие Заурбекова, от имени коммунистов.
Самойлов нажал кнопку диктофона и услышал голос агента:
– Возьмите меня в свою команду, Санч.
– Не могу, у нас полный комплект.
– Может, через своих знакомых коммунистам меня порекомендуете? Я бы вам от них информацию таскал.
«Это уже компра, – подумал Самойлов. – Дерьмовый человечишко, да еще и глупый. Но вдруг выплывет? Глупцов власть привечает. Тогда и компра пригодится».
– Мы за честные выборы, Лубченков. Грязные технологии не применяем.
– Тогда заплатите хотя бы за сегодняшнюю информацию.
– После вашего провала ей грош цена. Прощайте, Лубченков.
Самойлов отключил диктофон. Жаль, конечно, агента, но потеря не велика. Из сметы расходов его можно не убирать. Заурбекову не обязательно знать о такой мелочи. Но и прогонять его, как сделал Шурик, не следовало. Зачем плодить лишних врагов, в каком бы ранге они ни были?