Спасенному рая не будет. Книга первая. Воскресший утопленник. Трилогия - стр. 20
– Взяток не берем-с.
Алексей протолкался к нему, отодвинул женщину. Уставился в глаза вахтеру:
– Не бреши, толстомясый! Берем-с взятки! Сколько слупил с расфуфыренной?
– Как вы смеете? – зашелся в негодовании вахтер, а в мыслях уже нарисовалась двадцатидолларовая купюра и куча всякой дребедени, над которой возвышался он сам, еще в полковничьей форме, но такой же упитанный.
– Смею! – жестко сказал Алексей. – Ты же полковником был, а стал крохобором. Даже специальный карман пришил к своей пятнистой куртке для взяток. И зеленую двадцатку туда сунул… Есть вопросы, толстомясый?
Глаза у того стали оловянными. Извилины будто погрузились в бетонный раствор. Язык заморозился, не в силах вытолкнуть хотя бы слово.
Алексей взял за рукав женщину в косынке и повел ее по лестнице.
– Вы кого навещаете? – спросил он.
– К сыну приехала. Из Чувашии, – и смолкла. На площадке второго этажа смахнула слезу. – Его без ноги из Чечни привезли.
Алексей не нашелся, чем ее утешить. Пробормотал: «Живой, слава Богу!». Достал тысячную ассигнацию. Не слушая возражений, сунул женщине в карман кацавейки.
– Купите сыну гостинцев!.. Хирургия на третьем этаже. А мне сюда…
Он ожидал, что его приятель лежит, если не в отдельной палате, то в маломестной. Все-таки полковник, хоть и в запасе. Однако в палату было напихано двенадцать коек, и Рязанцева он обнаружил у самого входа. С голым черепом и отросшей клинышком бородой, он был похож на постаревшего Дзержинского.
– Привет, Валера! – сказал Алексей. – Ну, чего ты скис? – стал разгружать на тумбочку фруктово-овощную снедь и прочую, на взгляд нормального мужика, ерунду.
– Я не скис, – ответил Рязанцев.
– Что хоть стряслось, расскажи.
– Нечего рассказывать. Банально лопухнулся.
– А конкретнее?
– Давай не будем, а?
– Будем, Валера. Разобраться надо.
Тот попытался усмехнуться. Усмешка вышла кривой и болезненной.
– Хотел уесть одного мерзавца из адвокатской гильдии Уханова. А уели меня, – сказал и замолчал. Алексей терпеливо ждал. – Этот гад законтачил с прокуратурой и отмазал от суда одного казинщика. А на том клейма негде ставить. Повесил преступление на девку – стриптизершу.
– Ну и?
– Я с той стриптизершей встретился в изоляторе. А на обратном пути меня подкараулили… Вот и все…
«Додемократились!» – мысленно ругнулся Алексей.
– А что за казинщик, Валер?
– Из азиатов. Главарь преступной группировки. Интернациональной. Рэкет, наркотики, проституция. Казино – прикрытие. – Слова Рязанцев подбирал с усилием, но говорил внятно, будто контролировал себя.
– Кличку азиата знаешь?
– Юсуп. К нему не подберешься. На корню всех скупил.
– А адвоката из гильдии Уханова, как зовут, знаешь?
– Геннадий. Фамилия – Спирин.
Так! Вот и проявился! Но вывернулся. Значит, ценный кадр для братков, если Юсуп вмешался.
– Стриптизерша дала информацию?
– С двух сторон кассету исписал. Теперь ни кассеты, ни диктофона.
– Значит, следили за тобой. Тот, кто давал тебе разрешение на беседу, тот и навёл.
В мыслях Рязанцева тут же нарисовался вальяжный чин в генеральских погонах. Потом еще подполковник, улыбчивый, как мошенник новой формации. И тот и другой считались его хорошими знакомыми, и Рязанцев отбросил подозрения в их адрес. В его сознание вплыл образ чернявой девицы, которую привел угрюмый конвоир. У нее были глубокие пустые глаза и глуховатый прокуренный голос.