Спасение неизбежно 2014 - стр. 12
– Идите по домам!
– Если не мы, то кто? Пошли с нами.
Народ вывели не для братания с ментами. Была ли это провокация и с чьей стороны, разобраться впоследствии, говоря языком протокола, не представилось возможным.
Из толпы послышались крики «Осторожно, оружие!» На щиты вывалились двое парней. Впереди белобрысый, обернувшись, плевался на лысого мужика с искаженным от злости лицом. Лысый пытался заломить левую руку белобрысого ментовским приемом. Парень, брызгая слюной, не давался на захват, в правой руке Тремасов заметил отрез трубы. Под крик скинхеда «Кольцова на манеж!» щиты раздвинулись. Парни ввалились внутрь прямо на Тремасова. Течение времени для него изменилось. Белобрысый медленно поднимает руку, не труба это, а ракетница смотрит в глаза. Сейчас снаряд разобьет забрало, расклеенной кувалдой ударит в лицо. Ухватившись за куртку, лысый мужик падает под ноги белобрысому. Тремасов не успевает сбить руку, когда раздался выстрел. Сноп искр, зажигалка бьет в грудь. Тремасов схватил руку с ракетницей. Ребром ладони мог снести парню голову. Провокатора спасла безумная ярость толпы. Манифестанты решили, что милиция открыла огонь. Задние навалились на передних, строй ОМОНовцев дрогнул. Тремасова сбивает товарищ. Только бы не упасть, затопчут. Вместо расправы нужно поднять опера…
– Держать строй! – Ротный спиной упирается в правый фланг, ноги скользят по ледяной каше.
– Левое плечо назад! Черепаха! Отходим в арку!
Это на учениях все гладко. Можно повторить, исправить ошибки. Слаженного боевого построения не получилось. Левый фланг отступил назад, пропуская народ на площадь. Задний ряд поднял щиты. Давление толпы ослабло, что позволило без потерь отступить в арку. Кроме вывихов, треснувших ребер более серьезных травм не случилось. Толпа с ревом соединилась митингующими.
В здании ГУВД тихо, воздух густой и торжественный. Ряженые в милицейскую форму клерки неслышно разносят бумаги. Ковровая дорожка на лестницах и в коридорах. В красном ворсе ни пылинки. Берцы оставляют грязные вмятины 45 размера. По коридору 4 этажа следы ведут в приемную замначальника полковника Козимясова. Помятый вид командира роты, обгорелая дыра на куртке Тремасова контрастировали с отутюженным, явно сшитым на заказ, мундиром секретаря. Капитан за столом поджал губы, узкое лицо приняло выражение сушеной чехони.
– Зайцев?
Присутствие Тремасова подразумевалось само собой.
– Майор Зайцев, капитан.
– Проходите, майор, – криво улыбнулся сушеный капитан, – вас давно ждут.
Полковник Козимясов слеплен из одних прямоугольников, параллелепипедов и параллелограммов. Лишь пучеглазие скифских глаз нарушали гармонию. Над головой портрет президента, на столе письменный прибор блестит золотыми углами. Звезды на погонах отливают неуставным металлом. Козимясов собрал складки на лбу, взгляд из‑под бровей полетел над сукном:
– Что, майор, привел своего идиота? Отлично! А ты знаешь, чем закончился митинг? Нацисты разгромили все витрины, ограбили магазины уважаемых людей. Банкоматы унесли!
Как ты посмел толпу пропустить, там улица 20 метров в ширину, тебе батальон туда нужен был?
– Товарищ полковник, бойцы отступили по моему приказу во избежание массовой давки. И нас бы затоптали и сами подавились.
– Да кто ты такой? «Нас бы подавили!» Ты присягу давал! Помнишь, что там написано? Не щадя жизни!