Спартанец: Спартанец. Великий царь. Удар в сердце - стр. 68

. Это был высокий и тощий человек с вытянутым лицом, обрамленным длинными волосами, от которого пахло едким потом за версту. Впрочем, примерно так же здесь пахли все, и Тарас уже начал привыкать к местным обычаям.

Прибыв из похода в лагерь, он ожидал как минимум немедленной отправки всей агелы в баню, чтобы помыться после стольких дней, проведенных в пыли и грязи. Но не тут-то было. Оказалось, спартанцы баню не признавали и ходили немытые. Тела свои ни мазями, ни маслами не натирали, чтобы те лучше пахли. И вообще о запахах не беспокоились. Ограничивались тем, что мыли волосы и долго расчесывали их – это было их главное богатство. Пришлось помыться в реке, с большим трудом улучив свободную минутку. Поскрести себя заскорузлыми пальцами без всякого мыла и шампуней. Для Тараса, привыкшего думать, что все греки большую часть свободного времени проводят в банях, это было откровение. Впрочем, за всех греков он отвечать не мог, но вот спартанцы, к его большому сожалению, бани презирали.

Пройдясь несколько раз вдоль строя «провинившихся», педоном остановился напротив Тараса и, прищурившись на солнце, светившем ему в лицо, спросил негромким шипящим голосом, словно змея:

– Это ты, Гисандр, отказался подчиниться приказу своего командира? И еще подбил на это своих товарищей.

И вздрогнул от неожиданности, когда тот попытался оправдаться.

– Я считал, мы не должны гневить богов из-за жизни презренных илотов, – сказал Тарас бодрым голосом, будучи абсолютно уверенным в своей правоте, – Тем более что они уже были примерно наказаны до этого. Я считаю, Деметрий напрасно устроил резню в храме Посейдона.

– Ты слишком многословен для жителя Лакедемона, Гисандр, – заметил возмущенный поведением Тараса чиновник. – И слишком самонадеян, как и твой отец. Твоя главная задача – подчиняться командиру. А ее ты не выполнил. Это поведение недостойно будущего гражданина. Подумай об этом.

Тарас машинально кивнул, но сам подумал о другом: «Он знает моего отца, но не усомнился в том, что я это я. Значит, мы действительно похожи с Гисандром, как родные братья. Впрочем, главное, чтобы „отец“ меня не раскусил. А это, думаю, будет посложнее, чем пудрить мозги остальным спартанцам».

Решив, что тут больше говорить не о чем, – преступление против общества налицо, – скорый на расправу Менандр повернулся к стоявшему слева от него надзирателю лагеря, крепкому старику среднего роста по имени Элой, одетому в слегка удлиненный гиматий.

– Этих, – указал он своей жилистой загорелой рукой на спутников Тараса, – пороть до обеда. Гисандра до самого вечера. Три дня не кормить всех. Это послужит им уроком.

И развернулся, чтобы уйти, потеряв всякий интерес к стоявшим перед ним парням.

– За что? – громко возмутился Тарас, задохнувшись от несправедливости. И тут же пожалел об этом.

– Ты еще смеешь возражать? – Лицо высокомерного Менандра покраснело от гнева. Он снова шагнул навстречу нарушителю дисциплины. – Возражать педоному Спарты?

Тарас опустил глаза и еле сдержался, но промолчал. Однако было поздно.

– Пороть его до заката, – вынес новый приговор Менандр. – И не кормить пять дней. А потом пусть этот недостойный эфеб[29] неделю рвет тростник для остальных членов агелы.

Тарас вновь открыл было рот, чтобы сказать хоть слово в свою защиту, но поймал на себе испепеляющий взгляд узких змеиных глаз педонома и вовремя осознал, что спорить бесполезно. Еще одно слово и его просто забьют до смерти в воспитательных целях. Тут с этим быстро. А неделю издевательств он, может быть, выдержит.