Спартак. Том 2 - стр. 26
– Благодарю тебя!.. Благодарю, моя Валерия! – сказал Спартак, приняв от нее меч; глаза его сверкали, он шагнул к дверям.
– Прощай, Спартак! – произнесла дрожащим голосом бедная женщина, обняв гладиатора.
– Прощай! – ответил он, сжав ее в объятиях.
Но губы Валерии вдруг побелели, и рудиарий почувствовал, что ее тело как мертвое повисло у него на руках, а голова бессильно упала на его плечо.
– Валерия!.. Валерия!.. Дорогая Валерия!.. – восклицал фракиец прерывающимся голосом и с невыразимой тревогой всматривался в любимую женщину. Лицо его, еще недавно пылавшее гневом, теперь покрылось восковой бледностью. – Что с тобой?.. Да поможет нам Юнона!.. Валерия… Красавица моя, что с тобой? Мужайся? Умоляю тебя!
Бросив на пол меч, он поднял любимую, осторожно отнес на ложе и, став перед ней на колени, ласкал, ободрял, согревал ее своим дыханием и поцелуями.
Валерия лежала неподвижная, бесчувственная ко всем его словам, как будто не обморок, а смерть поразила ее. Страшная мысль пронизала мозг Спартака. Быстро вскочив, он всматривался в лицо любимой расширившимися от страха глазами. Бледная, недвижимая, она была еще прекраснее; дрожа всем телом, он глядел на ее бледные уста, стараясь уловить признаки дыхания; приложив руку к ее груди, он почувствовал, что сердце медленно и слабо бьется. Вздохнув с облегчением, Спартак бросился к маленькой двери, которая вела в другие покои Валерии, и, подняв занавес, крикнул несколько раз:
– Софрония!.. Софрония!.. Скорее сюда!.. Софрония!
В эту минуту послышался осторожный стук в дверь, в которую он собирался выйти. Спартак прислушался: сильный шум и крики, долетавшие снаружи, прекратились, но тотчас же снова раздался стук и мужской голос произнес:
– Великодушная Валерия!.. Госпожа моя!
В мгновение ока Спартак поднял меч и, слегка приоткрыв дверь, спросил:
– Что тебе нужно?
– Пятьдесят всадников… сюда… прискакали… – ответил, дрожа и заикаясь, старик домоправитель; глаза у него, казалось, готовы были выскочить из орбит; при свете факела, дрожавшего в его руках, он разглядывал Спартака. – Они говорят… и кричат… требуют, чтобы им вернули… их… вождя… и уверяют, что ты Спартак!..
– Иди и передай, что через минуту я выйду к ним.
И фракиец захлопнул дверь перед самым носом старого домоправителя, превратившегося в статую от удивления и ужаса.
Когда Спартак подошел к ложу, на котором все так же неподвижно лежала Валерия, в другую дверь вошла рабыня.
– Ступай принеси эссенции, – сказал ей Спартак, – и приведи еще одну рабыню, чтобы оказать помощь твоей госпоже, она в обмороке.
– О моя добрейшая, о моя бедная госпожа! – запричитала рабыня, всплеснув руками.
– Скорее! Беги и не болтай! – прикрикнул на нее Спартак.
Софрония убежала и вскоре вернулась с двумя другими рабынями; они принесли всевозможные крепкие, ароматные эссенции. Рабыни окружили лежавшую в обмороке Валерию нежными заботами, и несколько минут спустя на ее бледном лице выступил легкий румянец, а дыхание стало более ровным и глубоким.
Спартак все время стоял неподвижно, скрестив на груди руки, и не отрываясь смотрел на возлюбленную. Увидев, что к ней возвращается жизнь, он глубоко вздохнул и поднял к небу глаза, как бы желая возблагодарить богов; потом, отпустив рабынь, он стал на колени, поцеловал белую руку Валерии, бессильно свисавшую с дивана, поднялся, запечатлел долгий поцелуй на ее лбу и быстро вышел из конклава.