Спарта. Игра не на жизнь, а на смерть - стр. 8
– Ты псих.
– О да! Доктор тоже так сказал. И что псих, и что гнать таких надо из органов. Причем еще так совпало удачно, что место начальника отдела освободилось, и ее, Аньку-полюбовницу, на это место как раз назначили и в звании повысили. Вот как бывает…
– А не она тебя участковым пристроила, когда тебя вообще комиссовать собирались?
– Она, кто же еще! – согласился Крюков. – Совесть-то мучила…
– Скотина! – зло произнесла Липатова. – Пошел вон из машины.
Крюков, пожав плечами, вышел. Женщина, из-за которой сломалась его служебная карьера, нажала на газ, и ее машина умчалась прочь. А Крюков поднялся в свою квартиру, на кухне набрал в ладонь полную горсть таблеток из разных упаковок и все их старательно запил водой.
Глава 2
В то утро, как обычно, Олеся Палий и Гоша Довженко встретились в парке, чтобы вместе совершить пробежку. Пока разминались, Довженко жаловался:
– И чего меня в школу олимпийского резерва не взяли? Занимался бы делом, с нормальными людьми общался, а не как сейчас…
Палий, не прекращая разминку, спросила:
– А я что, не нормальная?
– Лесь, ты свой человек. Я ж не о тебе…
– А я о себе. Я тебе кто – «нормальный человек»? «Свой парень»? И все?
Довженко подумал секунду и высказался:
– Ты мне лучший друг.
Палий перестала вращать руками, распрямилась:
– Я домой.
– А бегать?
– Пока.
И ушла. Довженко пожал плечами, но догонять не стал, начал пробежку. Однако в этот день все словно сговорились портить ему настроение. Не успел он пробежать и сотни метров, как со скамейки навстречу ему поднялся Баграмов, преградил дорогу.
– Что надо? – не слишком вежливо спросил Довженко.
– Гоша, ты помнишь, что я тебя сюда вытащил? – начал физрук. – Благодаря мне тебя взяли в команду! Я тебя вывел в большой спорт! Ты должен…
– Ничего я никому не должен! – прервал Довженко.
– Нет, должен! Нельзя забывать учителей своих, тех, кто в тебя душу…
– Что надо, я спрашиваю?
– Скажи ему, скажи! Скажи, что мне можно доверять, что я буду молчать! Буду молчать! Если только вы все тоже будете! Скажи ему!
Он был так противен, так жалок, что Довженко не выдержал и оттолкнул его от себя. Баграмов упал в густые кусты у дорожки и застрял там, а Гоша продолжил пробежку…
…Ира Шорина стояла за углом собственного дома и поглядывала на часы. Пора бы уже! Ага, вот запиликал домофон, дверь открылась, и вышел мальчик лет шести. Он придержал дверь, чтобы могли выйти двойняшки лет четырех, мальчик и девочка. Из окна за ними наблюдала их мама – тучная, рано постаревшая женщина.
Ирина подождала, пока дети отойдут подальше, чтобы их не было видно из окна, догнала их и принялась обнимать. Достала из кармана шоколадки, небольшие игрушки, раздала двойняшкам. И все вместе они направились к детскому саду.
– Поздновато вы сегодня, Севка, – заметила она старшему мальчику.
– Мать орала, – объяснил он. – Двойняшки куртки порвали на горке.
Ира сняла шапку у девочки, увидела криво заплетенные косички.
– Сам заплетал? – спросила Севку.
Тот пожал плечами:
– А кто?
– Придем, я переплету.
– Илка, я хочу стлижку, как у тебя, – попросила девочка Варя.
– Сделаем, – обещала Шорина.
– А ты когда домой вернешься? – поинтересовался Севка.
И тут Ирина вспомнила:
– Слушай, братан, у тебя же день рождения через неделю! Чего тебе подарить-то?
У Севки ответ был давно готов: