Сожженная земля - стр. 30
- И зачем только здесь нужны мы с Аритой? Весь этот фарс вы могли проделать без нас. Мое мнение и мои желания интересуют вас не больше, чем ее желания! – она швырнула куклу им под ноги. Взгляд ее был помутневшим и злым. Голос – глухим и хриплым. На щеках горел лихорадочный румянец. Руки тряслись мелкой дрожью.
- Понимаю, что ты волнуешься, неразумное дитя. Но возьми себя в руки. Ты уже взрослая, чтобы так вести себя. Что у тебя с лицом?
- Создатель накажет вас за это бесчинство…
Ноги у Лаэтаны подкосились, и она рухнула на пол. Настоятельница всплеснула руками.
- Сестра Ивна, сестра Глория, помогите! В лазарет ее!
Две монахини вскочили, подхватили девушку под руки и поволокли из Приемного Покоя.
- Кажется, милорд, сегодня отбыть не получится… Но к утру сестра Эвтерия непременно поставит ее на ноги. Боюсь, в ее состоянии есть доля моей вины. Не следовало оставлять леди Риган без завтрака. Все-таки растущий организм…
Боркан не ответил настоятельнице, даже не взглянул на нее, а повернулся к неприметной незнакомке в синем плаще.
- А вы что скажете, монна Тила?
- Скажу, что за девушкой нужно присматривать, милорд. Я чувствую действие корня шабод. Либо она регулярно принимает его, либо ей подсунули его в пищу, либо она нарочно приняла его сегодня.
- Зачем?
- Чтобы все решили, будто она больна.
- Тогда я сейчас же выезжаю в Ларгус!
Монна Тила покачала головой.
- Нарочно или нет, она отравилась. Придется ждать минимум сутки, прежде чем дальнее путешествие станет безопасным для нее.
- Надеюсь, я не зря нанял вас, монна Тила. Вы позаботитесь обо всем?
- Можете на меня рассчитывать, милорд.
***
Весь день Лаэтана бредила в лазарете, обнималась с Аритой, бессвязно бормотала. Сестра Эвтерия, заправлявшая лазаретом вместо Орделии, потчевала ее отварами и настоями. Жар не спадал. К вечеру девушка успокоилась, смолкла, укуталась в одеяло и мерно засопела. Эвтерия оставила на ночь подле пациентки одну из помощниц – воспитанницу-сироту, принявшую постриг.
Молодая монахиня зажгла свечу в дальнем углу лазаретной кельи, загородила ее тумбой, чтобы свет не падал на Лаэтану, и принялась читать благочестивые проповеди Святого Жимара. То и дело она поглядывала на Лаэтану, а то и подходила пощупать лоб. Девушка оставалась горячей, но дышала спокойно и больше не бредила. Ближе к полуночи монахиня заложила страницу книги тканевой закладкой и, не задувая свечу, прилегла на кровать. Вскоре ее ровное дыхание заглушило дыхание Лаэтаны.
Свеча догорела к часу ночи. Тогда Лаэтана перевернулась с боку на бок и приоткрыла глаза. Пролежав так десять минут, она бесшумно приподнялась с кровати. Сдвинула матрас, подушку и одеяло так, чтобы казалось, будто она укуталась с головой. Затем на цыпочках прокралась к двери, без скрипа открыла ее и выскользнула в коридор.
Лазарет располагался в цокольном этаже. Лаэтана открыла окно в коридоре и выкарабкалась наружу. Пригибаясь к земле, она метнулась в парк. В дупле раскидистого клена Розали оставила небольшой узелок с необходимыми вещами. Веревка лежала сверху, как Лаэтана просила.
Лаэтана пощупала пульс. Ровный. Жар по-прежнему сжигал тело, сознание оставалось слегка помутненным, но дышала и двигалась она ровно. Она подивилась собственному спокойствию. Впрочем, чего особенного? Эдера убегала из монастыря сотни раз незамеченной, если кто-нибудь не сдавал ее. И возвращалась незамеченной.