Созерцание из себя - стр. 2
Николас вытирает салфеткой вспотевшую лысину. Привстаёт, проходится вокруг кресел, разминает ноги, руки, крутит шеей. Пытается скрыть прилив суетливости.
Дэн всё подмечает, но виду не подаёт. Ждёт, что ещё Николас скажет.
Ник возвращается в кресло и продолжает:
– Вот что я понял с вершины познания. Опыт служит для сознания и осознания смысла жизни. Кажется, что это непременная истина. С другой стороны, разве мало тех, кто не хочет вспоминать прошлое. Самое большое их желание – забыть былое.
Дэн воспринимает слова Ника буквально, подумав, что учёный говорит специально для него. Дэн слушает заинтересованно, потому что считает Николаса одним из величайших умов человечества.
Николас продолжает:
– Почему происходит подобное? Вопросом задаётся тот, кто сам не пережил испытание в условиях абсолютной безысходности. Теоретически я знаю, где происходит неизбежное – это война, тюремное заключение, тяжёлая болезнь. Смею предположить, что не хочет вспоминать прошлое, старается начать жизнь с чистого листа, исключительно тот, кто остался человеком, не взирая на созданные другими людьми обстоятельства для вовлечения его в порочную круговерть.
Слова учёного попадают в центр осознания слушающего Дэна, у которого пересыхает горло. Он сглатывает. Николас замечает это. Ждёт, пока Дэн сделает глоток кофе из желудей и продолжает рассуждение:
– Предавая себя, совершаешь главенствующий грех над всеми остальными грехами. От предательства получают стимул для существования все возможные грехи, потому что человек начинает безоглядно жить не своей жизнью. Его духовность разъедается алчной злобой к окружающему миру.
Ник пронзительно смотрит в глаза Дэна, делает вывод и продолжает:
– Получается, что самое большое Мужество заключается в том, чтобы оставаться собой. Достаточно помнить о двух нравоучениях. Первое, оказавшись в беде, воспринимай происходящее как испытание духа. И второе – не завидуй, иначе начнёшь гореть изнутри.
Дэнис достаточно хладнокровно обдумывает услышанные слова. Затем уверенным голосом трактует своё философское суждение:
– Чем мы лучше арестантов? За нас решили. Живём заключенными в обиталище, без права что-то изменить. Ты был частью научного сообщества, зависел от мнений комиссий и ассамблей, являлся детальным компонентом работающего механизма, направленного на извлечение выгоды для «золотого миллиарда людей», избранных по нраву и подобию. Может быть, твой отец во многом был искренним с тобой. Смени ненависть памяти на прощение в душе. Ты узник в общественной науке.
Николас поднимает брови, морщит лоб так, что волны морщин заходят на лысину. Очевидно, что Дэн наговорил достаточно для всплеска эмоций учёного.
Для погашения нарастающей волны сердитости Ника, Дэн переводит разговор на себя:
– Когда-то я был приговорён на пожизненное заключение. Судьба дала шанс для освобождения. Как видишь, сейчас мы вместе с тобой замурованы в тюрьме закрытого типа.
Дэнис понимает, что разгорячился при общении с Николасом. Он глубоко вдыхает, выдыхает, затем успокаивает внутреннее напряжение и переходит на речь с более смягчёнными плавными интонациями. Он уважает Николаса Карлитте и крайне не желает расстраивать учёного или, что ещё хуже, создавать предпосылки для разногласий с ним. При этом высказаться надо, чтобы не копить в себе мысли, давящие одна на другую.