Сойти с дороги - стр. 9
Добр решил объединить ловлю на острогу и ловлю на квок, заменив всё копьём. Он сложил ладонь горстью и хлопнул ею по поверхности воды. Это нужно было делать над ямой, где лежит сом, но считалось, что он мог и за несколько сотен метров услышать звук хлопка и приплыть.
Никто не знал, почему сомы приплывают на этот звук, то ли это напоминало им кормёжки других сомов, и они решали разобраться с захватчиками их территории, то ли напоминало зов самки, но умелые рыбаки этим способом пользовались. А сомовье мясо вкусное, сладенькое, даже чуть-чуть.
На первый хлопок ничего не случилось. На второй тоже. Разочарованный Добр решил хлопнуть в третий раз, третий раз, говорят, боги любят, и если с тем же результатом, то пойти всё-таки спать на пустой желудок. Добр хлопнул третий раз, но результат был тот же, и он, развернувшись к берегу, медленно собрался обратно, положив древко копья на загривок. Темнота почти полностью погрузила озеро в свою пучину, окрасив светом нового месяца потемневшие от отсутствия солнечного света тёмные воды слегка серебром. Тишину вокруг нарушали только жужжание цикад и хор лягушек. А куда без них рядом с водоёмом? Было красиво. Парень смирился со своей голодной долей. И тут в ноги со стороны спины ударила волна, а потом сразу ещё одна. Не сильные, но заметные. Добр обернулся и обомлел. Из центра озера на него нёсся вал воды высотой с его рост. Добежать по воде до берега он явно не успевал, но быть опрокинутым этим валом не хотелось. Мало ли кто и для чего его вызвал? Парень выставил вперёд ногу, согнутую в колене, и упёрся задней ногой в дно, а также выставил вперёд копьё, уткнув деревянный конец так же в дно. Поза обещала быть устойчивой при столкновении с неведомым в лобовой атаке. Но всё случилось чуть по-другому. За метр-полтора вал остановился и резко опал, а на его месте оказалась огромная рыба-сом с всадником на хребте. И вот тут она резко махнула хвостом.
Добра поразил сногсшибательный удар хвостом сбоку, которого он не ожидал.
– Ух, – проговорил парень, вставая на ноги, отираясь от воды, и сплёвывая попавшую в рот и нос воду.
– Я тебе дам «ух ты»! – донёсся со спины сома голос. – Ты что творишь, ёрш сутулый!
– А чего я такого сделал-то? – непонимающе уставился Добр на водяного, а это был, несомненно, он. Описать это существо человеческими словами получалось с трудом. Ближе всего водяной был, наверное, к огромной жабе-переростку, причём очень большому переростку, чуть больше человека. Кожа была точно от жабы, такая же зелёная, влажная, в бородавках, а вот морда походила на человеческую, но сильно искажённая. Очень тяжёлая, обвисшая челюсть была обрамлена свисающими брылами, глаза выкатывались из орбит, а вся голова была усеяна шевелящимися волосами зелёного цвета, которые на второй, более пристальный взгляд, оказывались водорослями. Одет сей персонаж был в чешуйчатую броню, у людей называемую ламелляром, сияющую в свете луны всеми оттенками зелёного и синего цветов.
– Ты, камбала давленная, моего сома хотела увести?! – продолжал орать, негодуя, хозяин водоёма. Сом был тоже внушительным и на любой взгляд, что первый, что второй, интересный экземпляр. Огромная рыбина, видимо, в воде перемещалась как любая другая, но, выпрыгнув на поверхность, подложила плавники так, чтобы стоять на них, как на ногах, если верить сказкам путешественников, то так на берегу Северного моря стояли на сушах странные полуживотные, полу-рыбы, которых местные называли тюленями и сивучами. Но странным было даже не это, и даже не то, что на спине было приторочено седло, в котором и восседал владыка этих вод. Самое странное было при наличии жабр и отсутствии других каких-либо дыхательных инструментов – сом не задыхался, выйдя надолго из своей родной стихии.