Совесть русского народа. Василий Белов и Валентин Распутин - стр. 25
Вряд ли Белов получил от Казака ответ. Иначе бы Василий Иванович не задавал этот вопрос о неприличном и безнравственном молчании Европы в разных партийных кругах Белграда.
Время для беседы с миротворцами истекло. Благодарность Бабурина за понимание и доброжелательность была встречена теплыми аплодисментами.
– Сытым американцам самостоятельная Сербия поперек горла, – подытожил и Белов. – Они не хотят, чтобы она жила по своим законам и была политически независимой, они хотят, чтобы сербы жили по указке из-за океана. Только Россия может не допустить этого. Но Россия Ельцина предательски прячется и молчит. Вот чего нам Бог всем не простит, так это молчания. Молчанием, как известно, предается и сам Бог!
Тяжело легли на мое сердце слова Белова. Зал молчал. Переживали и офицеры, и солдаты. И вдруг в тишине послышался шелест книжки в руках писателя.
– Разрешите, я прочту вам в заключение одно стихотворение Караджича. Недавно мы издали его книгу в России. Она называется по строке автора: «Со злом не разминуться нам вдвоем…». Вы, наверное, знаете, что Президент республики Сербской Радован Караджич является известным поэтом, а по профессии он вообще-то врач. Простой врач. Читаю наугад.
Книжка, похожая, скорее, на школьную тетрадку, затрепетала в руках писателя, листы забегали взад-вперед, и наконец остановились. На обложке был заметен небольшой портрет поэта. Стихотворение было переведено с сербского на русский.
Это стихотворение Караджича, несмотря на легкий русский перевод, достаточно точно объясняет глубокое уважение сербов к воле и справедливости. Офицеры и солдаты не могли не почувствовать мысль лидера боснийских сербов. Мимо меня не прошли и те многозначительные взгляды, брошенные десантниками на Белова. В них открывались искренние чувства благодарности писателю за столь решительную и обостренную чувством долга гражданскую позицию.
– Вольничайте, как говорит руководитель нашей делегации Сергей Николаевич Бабурин, – промолвил, присев, Белов. – И не молчите, защищайте сербов, не позволяйте над ними издеваться.
От таких слов заместителя командира батальона быстро сорвало с места, он пожал писателю руку, и, грузно, по-военному, прошагав к двери, скомандовал: «Товарищи офицеры!». Все лихо встали. Полковник поблагодарил нас за беседу и проводил в офицерскую столовую.
Гостей встречали шикарным столом с бутылкой коньяка. Чтобы порадовать давно отсутствующих на родине и не показаться ханжами, мы достали бутылку русской водки. Потекли добрые воспоминания, тосты. Бабурин предложил выпить за единую и неделимую Россию. Вспомнил, как ему прибалты предлагали отдать Калининград, а он им в ответ предложил отдать Вильну и Клайпеду, эти некогда русские города, России или Белоруссии. Я поднял тост за Сербию и Караджича. У Белова вновь появились вопросы. В этот раз его вдруг заинтересовали случаи дезертирства на войне. Полковник привел примеры, как у мусульман при замене военных частей многие разбегаются, так как не хотят воевать. Вывозят других на замену, и то же самое повторяется. У сербов воюют в основном штатские. Некоторые военные тоже разбежались. Лучшие офицеры у них – гражданские. Исключая, конечно, таких профессиональных военных, как генерал Ратко Младич.