Совесть русского народа. Василий Белов и Валентин Распутин - стр. 20

Было в этом признании одно тревожное неудобство – все мы задавались вопросом о личном участии на войне, но сказал об этом один он, старенький вологодский подвижник, книги которого переизданы во всем мире. Не сомневаюсь: он первым бы и пошел в добровольцы.

Надолго занозой воткнутся в мою душу слова Белова – он сожалел, что немощен, бессилен. Но немощной-то оказалась Россия. И за неё, онемевшую Россию, готов был идти сражаться Белов, один из самых ярчайших писателей России и мира, живой классик. Он готов искупить вину России за предательство ее дипломатии, политиканов и генералитета. И лишь глядя на молодых черноберетников, он успокаивался – есть еще в России воины. Добрые мысли о ребятах плавным порывом врывались и в мое сознание, сливались в искреннюю и радостную от своей искренности мысль: пока живы последователи Николая Раевского, жива и Россия.

Белов оттопырил ворот своего коричневого свитера и засунул туда руку. Сняв аккуратно и бережно с теплой груди нательную намоленную иконку, он сделал шаг к Игорю:

– Можно я подарю тебе, сынок, свою иконку, – сказал он. – Пусть она бережет тебя от пуль.

Игорь наклонил голову, и святой лик прикоснулся к его груди, стал его ангелом-хранителем.

– Спасибо, – теперь благодарные слова произнес он.

– Ну что ж, воля вольным, – глубокомысленно произнес Бабурин.

Мы быстро сели в машину и, растроганные, взбудораженные, уехали.

Водитель включил музыку. Это не понравилось Белову. Он терпел-терпел, а потом высказался: «Обтравили меня, как тараканов». Бабурин нажал на выключатель.

По городу гуляла тишина. Вместе с ней гуляла и смерть. Кого она найдет?.. Смерть беспощадна и неотвратима… Мы уезжаем от нее всё дальше и дальше.

Она остается вблизи волонтеров с черными беретами. Мы хотим, чтобы она обошла их стороной. Мы едем в наш русский миротворческий батальон, в «Русбат», который должен прогнать прочь смерть из Сараево.

Все улицы Сараево завешаны одеялами и простынями. Ощущение ярмарки или всемирной прачечной. Рядом с некоторыми домами возвышаются кучи из джутовых мешков с землей. Это посты десантников. Южную часть Сараево – зону ответственности «Русбата» – видно лучше. Мусульманская сторона просматривается гораздо хуже. Мешают висящие над узкими улицами гирлянды домашних тряпок. Над ними иногда понуро торчат обвалившиеся крыши домов. И в этих мертвых домах с зияющими черными провалами оконных глазниц живут люди.

– Для чего здесь одеяла развешаны? – спросил Белов.

– Защита от снайперов. Чтобы им было меньше «работы».

В машине сербский офицер говорит, что настало самое удобное время для охоты снайперов.

Помещение бывшей школы милиции, превращенное в резиденцию русских миротворцев, скрывает нас от дурных переживаний.

Небольшая экскурсия по зданию, осмотр солдатских казарм с кроватями, заправленными с женской тщательностью… Кухня. Широкие коридоры. Все те же бойцовские, патриотические лозунги. Подполковник Чумаков вновь вызывает чувство гордости и уважения. Он рядом. Знакомит с командованием. Самого командира нет, он в командировке. Вместо него – заместитель командира батальона. Непродолжительная протокольная беседа с ним. Рослый полковник, не мешкая, ведет делегацию в «красный уголок», в зал, где нас ждут, набившись, как селедки в банке, солдаты и офицеры в серо-зеленой формах и ярких тельняшках. По дороге открывается удивительный факт: Евгений Бочаров, наш генерал-лейтенант, недавний командующий пограничными войсками Республики Беларусь, узнал в заместителе командира «Русбата» советского офицера, с которым вместе служил в Афганистане. Верно говорят – тесна наша земля.