Совдетство. Книга о светлом прошлом - стр. 99
На Ирму я обратил внимание сразу, еще в автобусе, по пути в лагерь, когда мы едва отъехали от Макаронной фабрики. Есть девочки, на которых хочется смотреть долго-долго, не отрываясь, как на огонь. Мне кажется, если на такой жениться, так вот и будешь всю жизнь сидеть, уставившись на нее, даже на работу не пойдешь.
Почему-то я все время мысленно сравниваю Ирму и Шуру. Однажды мне не спалось во время тихого часа, и я, придумывая очередную историю про Ыню, вдруг вообразил, будто каким-то загадочным способом Комолову перевели к нам, в 348-ю. Прихожу я первого сентября, а она сидит за одной партой с Расходенковым и очень серьезно смотрит на меня своими янтарными глазами… И что делать, если тебе нравятся две одноклассницы сразу? Лида, если ей в магазине приглянулись сразу две кофточки, может даже заплакать от раздвоения личности, не зная, какую выбрать. Когда Тимофеич в хорошем настроении, да еще с нерастраченной получкой или прогрессивкой, он способен понять и весело разрешить:
– Ладно уж, чулида, бери обе, где наша не пропадала!
Но так бывает редко, чаще он скрипит зубами, ругая Лиду за нерешительность. А две одновременно понравившиеся ровесницы – это тебе не кофточки. Интересно: разные красивые девочки меня будут интересовать всю жизнь, до самой старости, или только до свадьбы? В загсе в паспорт ставится специальный штамп, чтобы человек не забывал: он теперь женат и выбор сделан. Но Лида, схватив в универмаге обновку и проплакав ночь, наутро бежит иногда в магазин – сдавать или обменивать покупку. Одно время предки повадились выгонять меня во двор, чтобы досыта наругаться из-за некой Тамары Саидовны из планового отдела. Выходит, Тимофеича и много лет спустя после свадьбы другие женщины интересуют? Наш вожатый Голуб – тоже «многостаночник», как сказала про него в сердцах Эмма Львовна. Вот и сейчас он игриво ходит вокруг костра, призывая всех танцевать под баян:
– Кавалеры приглашают дам! Смелее! Девочки не кусаются!
Я воображаю, как поднимусь с земли, медленно, на глазах у всех, подойду к Ирме, поклонюсь кивком головы, словно штабс-капитан Овечкин из «Неуловимых мстителей», и приглашу на танец. Городошник Пунин вскочит, чтобы проучить наглеца, но я его толкну, подставив ножку, и он свалится под общий хохот. Несмеяна удивленно посмотрит на меня, грациозно встанет, сделает реверанс, и мы закружимся вокруг костра в вальсе, который я танцевать пока еще не умею. Пробовал – ноги заплетаются на втором шаге…
– Ну, смелее, кавалеры! Вперед! – не унимался Коля.
У меня возникло странное чувство, мне померещилось, будто Ирма глянула в мою сторону с надеждой, ожидая приглашения… Нет, показалось. А наглец Пунин тем временем схватил ее за руки и стал тянуть на себя, но она глянула на него с презрением и брезгливо сказала:
– Отстань!
Тут я заметил, что Жаринов внимательно и злобно наблюдает за происходящим, словно готовясь напасть на городошника. Не посмеет! Он никогда не связывается с теми, кто сильней, зато держит в страхе весь наш отряд – настоящий тираннозавр! В «Детской энциклопедии» есть цветная вклейка-раскладушка, на ней нарисованы разные доисторические чудища: огромный диплодок с длинной и тонкой, как у лебедя, шеей, стегозавр с острым гребнем на спине, ихтиозавр, похожий на гигантского дельфина, птеродактиль с перепончатыми, как у летучих мышей, крыльями и длинным вроде пилы клювом. Самый же опасный среди этих древних тварей – тираннозавр: ощеренная, вечно голодная пасть и мощные задние ноги с когтями. Ходил он, как человек, вертикально, правда, опираясь на толстый хвост. А вот передние лапки у него были маленькие, слабосильные и трогательные, как у ребенка. Но почему-то именно эти беспомощные на вид конечности вызывали у меня особый ужас. Жаринов перед тем, как ударить под дых, тоже держит руки перед собой, расслабленно свесив кисти, будто добродушный новогодний зайчик…