Сотворение Волжской России. 4 книги - стр. 40
Он не спал всю эту ночь. В его голове прокручивались разные варианты и способы выпутаться из создавшегося положения. Промелькнула и идея пиратства. Десять тысяч тонн муки им с экипажем хватит надолго, их можно использовать для обмена на другие продукты и даже на всё необходимое для переработки нефти хотя бы кустарным способом. Сырую нефть, которая выходит прямо на поверхность, можно хитростью или силой взять на Апшероне. Таким образом, для осуществления такого плана сначала надо было добыть совсем немного оружия и, главное, боеприпасов, а потом.… Потом баржа превращалась в непобедимого рэкетира на Каспии, и все прикаспийские народы тогда обеспечивали бы экипаж всем, чего бы он ни пожелал. Эта авантюрная мысль засела у него в сознании, и первые два автомата, вместе с готовыми морпехами, он ожидал утром. И вдруг, на тебе…
Рахметов посмотрел на Николая, потом на экипаж, который в полном составе собрался на палубе, и внимательно наблюдал за реакцией своего родного капитана. Наступила напряженная тишина и только многоопытный Орман. знавший Рахметова все эти двенадцать лет, покачал головой и проговорил, улыбнувшись, как будто прочитал потаённые мысли капитана и посчитал их верхом глупости:
– Ай-яй-яй, Кадырович.
Рахметову вдруг действительно стало нестерпимо стыдно своей мечты. Он увидел перед собой людей, крепко связанных с большой землей и ни минуты не сомневавшихся в том, что их спасение спаяно со спасением города-берега.
Уже на следующее утро, отоспавшись после бессонных суток, Рахметов встанет со светлым ощущением себя частичкой русского народа, того народа, который в минуты острой опасности сплачивается против беды, а каждый русский, при этом, отставляет на задний план свои личные амбиции, если они мешают общему делу спасения.
А сейчас капитан гостеприимно выделил Арване отдельную каюту, отдельную же каюту Кошкиным, а всем остальным распорядился потесниться друг с другом и с Седенками в оставшихся.
Карпенко уснул, только в семь утра, в отдельном номере гостиницы «Волжская». Он как в яму провалился, напряжение двух недель командировки, недосыпание на трассе, последняя бессонная ночь, полная приключений, отрубили его, что называется, мертвецки.
Без двадцати минут три ночи он встретился на посту ДПС с Чухновым, который ждал его в своем КАМАЗе. Милиции на посту не было. Вместо неё там уже расположились старший сержант и три курсанта учебного батальона. Пока командир этой группы находился в будке, около телефона, трое его подчинённых рыли окопы по обеим сторонам дороги за перекрестком, как и их товарищи по взводу километрах в четырёх на север.
Разбуженный в КАМАзе Василий, очень коротко узнал от Романа результат их разведки и о том, что Карпенко едет дальше с половцами в качестве переводчика. Капитан Кочкин, получивший от сержанта телефонограмму с указанием доставить всех в гостиницу «Волжская», не стал медлить, а позвал срочно к себе Романа и попросил Баркова со всей семьёй ехать за ним. И Чухнов сразу же после отъезда разведчиков завёл свой грузовик и поехал домой.
Через двадцать минут к парадному подъезду гостиницы подъехали джип Барковых и милицейский УАЗик, из которого вышли Кочкин, Роман и половцы. Все вместе они прошли в вестибюль, где от стойки дежурного администратора к ним подошли два ФСБешника во главе с Гринёвым. Александр Беркетович представился им сам, представил своих офицеров и ознакомил с планом действий. Во-первых: Барковы, которых размещали в двух номерах, должны были дать описание своей поездки офицерам Гринёва. Во-вторых: капитан Кочкин здесь же в вестибюле садился писать рапорт о своей поездке, после чего возвращался в распоряжение Жилина. И, в-третьих: Роман с половцами поднимался в большой четырехместный – 403-й номер, где их ждали священник местной недавно открытой церкви и учитель истории, который заочно готовил диссертацию о государственном устройстве Древней Руси. Священник знал церковно-славянский, а историк копался в первоисточниках на древнерусском. Их обоих только что доставили ребята Гринёва, перебудившие ради этого половину интеллигенции города.