Сотник. Половецкий след - стр. 36
– Недобрые, – согласно кивнула дева. – Что уж тут говорить…
Компания девочек-малолеток как раз с горки шли – катались. Одна из них – лет шести от роду – видела, как «большая дева» баловалась с каким-то парнем. Как выразилась девочка, «жимкались», смеялись, а потом парень эту деву толкнул на ледянку. И сам – следом туда же. Вместе с горы и покатились, поехали! К проруби…
Что за парень – девочка сказать не могла, как и про девицу. Для шестилетних все, кто старше семи-восьми годков, люди совершенно неинтересные.
Прорубь…
Судя по всему, именно тогда Ирина и оказалась в проруби! Что ж ее ухажер не спас, не протянул руку? Да и сама-то девчонка почему выбраться не сумела? Ловкая, здоровая, молодая?
– Я от проруби-то еще дальше пошла… – тихо сообщила Добровоя. – Там – след санный. А саженях в десяти в сугроб что-то выброшено… Посмотрела… Палка – тяжелая, с коричневатыми пятнами! Очень похоже на кровь! Вот и думаю – не этой ли палкой Ирину и угостили? – С этими словами Войша потянулась к брошенной на лавку котомке и вытащила оттуда небольшую увесистую дубинку.
– Таким рыбу обычно…
– Ну да, – внимательно осмотрев предполагаемое орудие убийства, сотник мрачно насупился и сдвинул брови. – Вот от чего у нее рана на голове! Очень может быть, очень… Значит, все же пыталась выбраться дева. Не дали! Палкой по голове оглоушили, словно сома или щуку… Однако почему дубинка? А, скажем, не кистень? Кистень-то, считай, почти у каждого есть. И спрятать его легче.
– От кистеня рана другая, – пригладила волосы Добровоя. – Дубинкой можно и не в полную силу ударить, с кистенем же куда труднее так рассчитать. Ударили б кистенем, сразу б и видно – удар! А тут… вроде бы как и сама упала…
– Все так, – Миша покусал губу. – Опять под несчастный случай сработали… с-суки. Кстати сказать, и здесь – сани… И у мастерских незадолго до пожара тоже сани видели. И чужих парней! Ладно… может, из Турова подобрее вести поступят…
Выпроводив гостей, сотник уселся в любимое полукресло и, вытянув ноги, принялся разговаривать сам с собой – думать.
«Ну, что скажете, сэр Майкл? Что имеем? Классическую диверсию против установленного порядка управления! А всякая диверсия должна иметь тактическую и стратегическую цель. Стратегическая цель – запугать, ослабить, тактическая же – вполне конкретная. В данном конкретном месте устроить конкретную пакость. Что мы и видим! И что теперь делать? Да ясно – что… Вычислить всех причастных и строго наказать! Иначе сочтут слабыми. Нападут. Сделают все, чтоб убить. Такие уж тут времена… мрачные, лихие… Да, есть закон – “Русская Правда”, но по сути – кто сильнее, тот и прав. Власть и есть закон. Закон сильного да подлого… волчий».
Именно об этом и говорил Миша с Кузнечиком, с Тимофеем, Тимкой, отроком из далекого будущего, ранее проживавшим в землях сгинувшего боярина Сан Саныча Журавля (тоже нашего современника). Оклемавшийся после отравления угарным газом Тимка ночевал у Михайлы. Не планировал, правда, на ночь оставаться, просто заглянул вечерком… да беседа и затянулась. А потом уж куда на ночь-то глядя идти?
Тимофей припомнил, что Сан Саныч имел тайные связи с младшим братом киевского – главного – князя Мстилава, Юрием (будущим Долгоруким) и предлагал тому свою помощь в деле сохранения единства русских земель в будущем. Однако князь Юрий высокомерно отказался от помощи, не хотел быть кому-то обязанным, сам думал стать во главе всех русских земель, плел интриги и копил силы.